«Какие кретины лезут теперь в литературу…»

На фото: Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков

Теперь эта фотография широко известна. Однако в середине 1960-х годов, когда имена репрессированных Мандельштама, Лившица и эмигранта Анненкова публиковали только в виде исключения, этот снимок был большой редкостью даже для тех, кто на нем изображен.

Фотография попала к Чуковскому и была вклеена в «Чукоккалу» в середине 1960-х годов. Вероятно, Корней Иванович получил ее от Анны Ахматовой. В пользу такого предположения говорит свидетельство его дочери, Лидии Чуковской, которая в своих «Записках об Анне Ахматовой» рассказывает, как Корней Иванович впервые увидел эту фотографию почти через пятьдесят лет после того, как она была сделана:

«Анна Андреевна молчала. Молча через стол протянула она Корнею Ивановичу большую фотографию.

— Первый день Первой мировой войны, — объяснила она, — проводы Бенедикта Лившица…

Корней Иванович шумно восхищался: “Боже, какие молодые! Неужели это мы? А я-то каков? Кажется, вот сейчас ни с того ни с сего пущусь вприсядку… И почему это у всех лица интеллигентные, а я дурак дураком?”»

В сопроводительном комментарии к фотографии в «Чукоккале» Корней Чуковский написал:

«Сохранился фотоснимок, относящийся к 1914 году, к самому началу войны. На этом снимке мы четверо сняты на длинной скамье: Мандельштам, я, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков. На снимке запечатлен Мандельштам первых лет своей писательской славы, бодро и беззаботно глядящий вперед».

По свидетельству Юрия Анненкова, приведенному им в «Дневнике моих встреч», Ахматова и ему подарила такую фотографию:

«Ахматова привезла с собой в Оксфорд и подарила мне одну страшно ценную для меня фотографию, относящуюся к первым дням войны 1914 года. В один из этих дней, зная, что по Невскому проспекту будут идти мобилизованные, Корней Чуковский и я решили пойти на эту улицу. Там, совершенно случайно, с нами встретился и присоединился к нам Осип Мандельштам… Когда стали проходить мобилизованные, еще не в военной форме, с тюками на плечах, то вдруг из их рядов вышел, тоже с тюком, и подбежал к нам поэт Бенедикт Лившиц. Мы обнимали его, жали ему руки, когда к нам подошел незнакомый фотограф и попросил разрешения снять нас. Мы взяли друг друга под руки и были так вчетвером сфотографированы».

В 1968 году директор Ленинградского архива кинофотофонодокументов Е. Н. Мухина прислала Чуковскому эту фотографию с просьбой рассказать, при каких обстоятельствах она была сделана. Чуковский ответил открыткой:

«Помню, мы втроем: художник Анненков, поэт Мандельштам и я, шли по петербургской улице в августе 1914 г. — и вдруг встретили нашего общего друга поэта Бен. Лившица, который отправлялся (кажется, добровольцем) на фронт. С бритой головой, в казенных сапогах он — обычно щеголеватый, — был неузнаваем. За голенищем сапога была у него деревянная солдатская ложка, в руке — глиняная солдатская кружка. Мандельштам предложил пойти в ближайшее фотоателье и сняться в честь уходящего на фронт Б. Л.

Как вы знаете, Б. Лившиц был одно время близок с Маяковским, Бурлюком, Вас. Каменским. Его мемуарная книга „Полутораглазый стрелец“ сохранила свое литературное значение и до настоящего времени».

А вот и рассказ Бенедикта Лившица как раз из книги «Полутораглазый стрелец»:

«Наголо обритый, в жакете поверх косоворотки, заправив брюки в сапоги, я мчался куда-то по Невскому, когда меня окликнули Чуковский и Анненков, приехавшие из Куоккалы попрощаться со мною. Спустя минуту к нам присоединился Мандельштам: он тоже не мог усидеть в своих Мустамяках.

Зашли в ближайшую фотографию, снялись. У меня сохранился снимок, на обороте которого Мандельштам, когда я уже был в окопах, набросал первую редакцию стихотворения, начинающегося строкою:

„Как мягкотелый краб или звезда морская…“

Сидим на скамейке вчетвером, взявшись под руки. У троих лица как лица, подобающе сосредоточенные: люди ведь сознавали, что прислушиваются к шагам истории. Но у меня! Трудно даже сказать, что выражало в эту минуту мое лицо. Я отчетливо помню свое тогдашнее душевное состояние. Всем своим внешним видом, от эмалированной кружки до знака за отличную стрельбу, мне хотелось подчеркнуть насмешку над собственной судьбой, надломившейся так неожиданно и застигшей меня врасплох, поиздеваться над молодечеством, которое уже вменялось мне в обязанность. Деланно-идиотская гримаса, перекосившая мои черты, была не чем иным, как последней вспышкой рассудка в непосильной для него борьбе. Через день я вышел бы на фотографии героем».

По словам Н. Я. Мандельштам, эта фотография действительно была напечатана в начале Первой мировой войны:

«К этому времени относится фотография О. М. с Анненковым, Лившицем и Чуковским. Она была напечатана в какой-то газете для иллюстрации того, какие кретины лезут теперь в литературу». 

Взято и упорядочено отсюда

#осеньосень

Learnoff в: Одноклассниках, ВКонтакте, Instagram, Telegram, ЯндексДзен, Наш сайт