Мало — плохо, и много — ничего хорошего. И это все о нём, о восклицательном знаке. #92днялета

Классик американской литературы Ф. Скотт Фитцджеральд был категоричен: 

«Вычеркивайте все восклицательные знаки. Ставить восклицательный знак — всё равно, что смеяться над своими шутками». 

Авторитетное «Чикагское руководство по стилю», настольная книга лауреатов Пулитцеровской премии, разрешает пользоваться восклицательными знаками, но в умеренном количестве. Если вы, конечно, хотите добиться желаемого эффекта.

Не менее авторитетный российский лингвист Максим Кронгауз тоже предостерегает от чрезмерного увлечения восклицательными знаками. Но отмечает, что современное состояние русского языка — особенно в его сетевом варианте — это фактически «эпоха восклицательного знака»:

«В русском языке меняется отношение к восклицательному знаку. Изменения происходят под влиянием смайлика, который уже отчасти вытеснил из живой письменной речи точку. Сейчас многие люди чередуют смайлики и восклицательные знаки или ставят их в одном ряду, придавая им схожие значения. Таким образом, восклицательный знак начинает брать на себя функцию смайлика, то есть обозначает доброе расположение духа по отношению к собеседнику. Это почти обязательный знак, который входит в правила этикета».

А каким же раньше было отношение к восклицательному знаку? Как он появился и как видоизменялось его восприятие в течение веков?

Вот так история!

У самого «звонкого» знака пунктуации вполне «спокойная» генеалогия. Наиболее убедительная версия: восклицательный знак возник из готического письма переписчиков богослужебных книг в Западной Европе XIII-XIV вв. Изначально, выводя буквицу за буквицей минускульным шрифтом, летописцы и их подручные особых вольностей себе не позволяли: документы и Слово Господне не терпели суеты. Но нет-нет, да и ставили на полях или в конце предложения «io».

Что ещё за «io»? Открываем «Большой латинско-русский словарь»:

«io — междометие: 1) при выражении радости: ура! (io triumphe! H; io Saturnalia!, io Bacchei Pt etc.); 2) при выражении боязни, горя: увы!, о!, ой!, ах! Tib, O.».

Знакомо? Ещё бы! Чему могли радоваться средневековые летописцы и переписчики? Например, рассказу о победном сражении, рождении наследника, Святому празднику. О чем сокрушаться? О кончине доброго государя, о поражении войска, о неурожае или эпидемии — да мало ли поводов для расстройства было в средние века? Некоторые, как бы сейчас сказали, «особо продвинутые» переписчики умудрялись маркировать восклицанием «io» конец раздела книги или всего манускрипта. Значение прозрачное: «Уф! Ну наконец-то я закончил писать и переписывать эту… галиматью!»

Время шло, и работы у переписчиков становилось всё больше. Богослужебные книги и церковные протоколы, законодательства и указы, рождения, браки, крестины, бесчисленные войны и крестовые походы, частые моровые поветрия и еще более частые неурожайные годы — всё это требовало фиксации на пергаменте, а примерно с XIII века — и на бумаге. 

Пергамент, как известно, был дорог, да и летописцев и переписчиков больше не становилось; этим до появления бумаги занимались только монахи. Монахов было много, но грамотных переписчиков среди них — единицы. В день переписчик копировал в среднем 3-6 листов in quarto. Чтобы переписать Библию унциальным или минускульным шрифтом, требовался год. За всю жизнь переписчик успевал закончить до 40 трудов.

К XIII-XIV вв., когда официальных и неофициальных документов, требующих написания и переписывания, стало слишком много, а пергамент и только-только появившаяся в Европе бумага дорожали словно на дрожжах, возник готический шрифт: геометризованные буквы минускула вытянулись, в их начертании угадывались изломы. Под рукой монахов он превратился в так называемый готический минускул (или новоготический шрифт): стало больше украшений и вычурностей непосредственно в самом тексте — настоящее раздолье для тех, кто хочет выразить свои чувства … или побыстрее закончить работу. 

Новый почерк на 40 % экономил пергамент, что было важным в условиях постоянно растущего спроса на книги. Но главное — писать им можно было гораздо быстрее, буквы связывались в слова, а не стояли отдельно друг от друга, как в минускульном письме. Постепенно и буква «o» из восклицания «io» перекочевала под букву «i», становясь все меньше, пока не превратилась в точку. Так и возник восклицательный знак почти в том виде, в каком мы его знаем.

Восхитительно?! Нет, удивительно!

В середине XV века, с началом книгопечатания, появились наборные готические шрифты. Знаменитая Библия Гутенберга 1453-1455 гг. была набрана одним из вариантов готического шрифта. Но появлению на страницах первопечатных книг восклицательного знака мы обязаны не столько Гутенбергу, сколько венецианскому книгоиздателю Альдо Мануцио (1449/52 — 1515) и его внуку Альдо Мануцио Младшему.

Для издания римских (и псевдоримских) авторов Альдо решил заменить готический шрифт оригинальным шрифтом — курсивом, который был изготовлен жившим тогда в Венеции болонским резчиком Франческо Райболини. Итальянцы назвали этот шрифт альдино, а французы — италика. Курсив быстро вытеснил громоздкие квадратные готические буквы со страниц печатной светской, а вскоре — и духовной литературы.

Альдо Мануцио Младший, в свою очередь, внёс огромный вклад в стандартизацию пунктуации, прописав правила использования таких знаков препинания как запятая, точка с запятой и, конечно, наш старый знакомец восклицательный знак. 

Впервые восклицательный знак появился в «Катехизисе Эдуарда VI», напечатанном в Лондоне в 1553 году. Именно из этого издания младший Мануцио его позаимствовал и ввёл в свою систему знаков препинания, которая по сей день так и называется — «Система Альда Мануция» (латинизированный вариант написания имени издателя).

Сами англичане называли восклицательный знак немного иначе — «знаком восхищения или восклицания» (sign of admiration or exclamation) или даже «символом восхищения» (note of admiration). Но уже в англо-французском словаре Рендла Котгрейва (1611) автор, цитируя Рабле, писал о … «знаке восхищения или отвращения». Неоднозначно, но факт!

Уже к началу XVII века восклицательный знак по всей Европе стали называть проще — «знаком удивления». Именно как «знак удивления» или «удивительный знак» (ср.: «удивителен знак (совр. болгар.) — восклицательный знак (совр. русск.)) он и добрался до Руси. И причём достаточно быстро! 

Удивительное — рядом!

В 1618 – 1619 гг. монах Виленского монастыря Святого Духа Мелетий Смотрицкий создал главный труд всей жизни — основу церковнославянской грамматической науки, выдержавшую за два столетия множество переизданий, переработок и переводов — «Грамматику». Есть ли в этом труде упоминание о восклицательном, а, точнее, «удивном» (удивительном), знаке? Есть! Смотрим:

Об «удивительном знаке» писали и В. Е. Адодуров в «Грамматике» 1731 года, и М. В. Ломоносов в «Российской грамматике» 1755 года: 

«удивительный по удивлении поставляется: о странное дело!» 

В «Письмовнике» Н. Г. Курганова (1769), считающимся популярным изложением ломоносовского труда и в наиболее полном описании русского языка XVIII века, оригинальной «Российской грамматике» А. А. Барсова (1783 — 1788), находим тот же знак — «удивительную». 

Когда же восклицательный знак стал именно «восклицательным»? 

Этот термин для обозначения интонации, выражающей восхищение, удивление, восторг или же, напротив, отвращение, пренебрежение, разочарование ввёл знаменитый английский писатель и ученый-лингвист Сэмюэль Джонсон (1709 — 1784). В британском английском знак назвали exclamation mark, в американском — exclamation point.

А в России первое упоминание о нём как о собственно восклицательном, то есть способном выразить целую гамму чувств, а не только удивление, появляется в «Пространной грамматике русского языка» Н. И. Греча (1827). Да, того самого Греча, которого так не жаловал Пушкин. Почти параллельно с Гречем в 1830 году известным языковедом А. Х. Востоковым (1781 — 1864) была издана «Русская грамматика». Но применительно к церковнославянской и старинной русской письменности восклицательный знак до сих пор называется «удивительна».

Dura lex, sed lex!

Этот знак ставится при обращениях, восклицаниях и при выражениях восторга, негодования, радости, гнева и прочих чувств. (А. П. Чехов «Восклицательный знак»).

В XIX веке восклицательным знаком пользовались даже чаще, чем сейчас. Сентиментализм и романтизм проторили дорожку для массового проникновения в язык художественной литературы разговорной речи и просторечия, не стесняющихся в выражении истинных чувств. Русский критический реализм, выросший из «натуральной школы», с её принципом «подражания действительности», превратил эту дорожку в полноценный тракт. Полифонический роман Достоевского, «вышедший» прямиком из гоголевской «Шинели», превратил тракт в безбрежный океан восклицательных знаков. Вот краткий фрагмент внутреннего монолога Раскольникова из «Преступления и наказания»:

«А чёрт возьми это все! — подумал он вдруг в припадке неистощимой злобы. — Ну началось, так и началось, чёрт с ней и с новою жизнию! Как это, Господи, глупо!.. А сколько я налгал и наподличал сегодня! Как мерзко лебезил и заигрывал давеча с сквернейшим Ильей Петровичем! А, впрочем, вздор и это! Наплевать мне на них на всех, да и на то, что я лебезил и заигрывал! Совсем не то! Совсем не то!..» 

Не видели причин отказываться от восклицательного знака и зарубежные авторы. Например, в Великобритании им вовсю «грешили» викторианцы: Э. Дикинсон, Э. Троллоп, Ч. Диккенс. Это привело к тому, что в 1907 году лексикографы Генри Уотсон и Франциск Фаулеры в грамматике The King’s English начали отстаивать более умеренное использование пунктуации. Они обрисовали примерно те же ситуации для уместного использования восклицания, что и сейчас: обращения, крики, приказы, ругательства, восторг и удивление. В качестве исключения приводилась ситуация выражения недоверия, сомнения или иного смешанного чувства по поводу цитируемых слов: 

«Случай, когда восклицательный знак является чистой воды улыбкой автора».

В официальной документации (в ряде случаев), публицистических текстах и художественных произведениях, не претендующих на особое новаторство, подобных правил придерживаются и по сей день:

Восклицательный знак ставится:

1. В конце восклицательного предложения или слова-предложения, междометного предложения, предложения-обращения.

2. В конце побудительных предложений, где приказание, требование, особенно выраженное формой повелительного наклонения (не обязательно), эмоционально окрашено.

3. При выражении важности обращения для пишущего или читающего, или для выражения особенно ярких чувств, переживаний, эмоций. (наиболее широко трактуемый случай правописания).

4. В конце вопросительного предложения и только после вопросительного знака.

4. Сатирический восклицательный знак заключается в скобки и означает иронию, ложь, нелепость или призывает обратить внимание, что это, напротив, не ложь или ошибка, а намеренное цитирование (ср.: sic!).

6. В середине предложения вместо запятой, тире, двоеточия для эмоционального обращения (преимущественно авторский восклицательный знак, постановка которого объясняется смысловой, интонационной и — шире — художественной необходимостью).

Даёшь молодежь!

Друзья! Мои! Юнцы! Ребята! Парни! Кому Сегодня Только Надцать Лет! Стекольщик! Столяр! Вообще Ударник! Моей Поэзии Вручаю Вам Кларнет! («Планшайба», пародия Александра Архангельского на поэзию Джека Алтаузена, популярного советского поэта 30-х гг. XX века)

То, что Фаулеры назвали исключением, в наши дни стало правилом. Восклицательный знак используют как улыбку, символ иронии или самоиронии, чтобы показать, что смеются над собственной шуткой (от чего предостерегал Ф. Скотт Фицджеральд). Он внезапно стал важнейшим знаком препинания эпохи Интернета, когда все буквально начинают мыслить восклицательными знаками, как только увидят в Сети свежий мем или злободневное видео. 

Электронная почта, форумы, соцсети и мессенджеры привили культуру избыточного использования восклицательного знака. Это и в самом деле смешно (нелепо, неразумно, волшебно)!!! Чем интенсивнее его употребляете, тем большую потребность в нём испытываете!!!!! Чем больше восклицательных знаков в тексте, тем быстрее он теряет смысл!!!!!!!!!!! 

И вообще, перебор с восклицательными знаками наводит аудиторию на мысль о неискренности изложения…

Но зерно истины здесь есть. В каких единицах тогда измерять разницу между «удивлением», «восхищением» и «безграничным восторгом»?

И всё-таки не стоит злоупотреблять восклицательным знаком! Даже если очень хочется!!! Злоупотребление пунктуационными знаками, так же, как и злоупотребление другими вещами, многое рассказывает о самом человеке. Самые обычные знаки препинания могут отражать то, как и зачем он расставляет акценты в собственной судьбе.

Автор: Александра Натальчук, редактор Learnoff

Learnoff в: Одноклассниках, ВКонтакте, Telegram, ЯндексДзен, Наш сайт