Есть у меня возможность жить с богами,
С наядами, с крылатыми быками,
С виденьями, несущими войну,
И с духами, катящими луну.
Пускай толкутся в пламени и в дыме:
Я духов не люблю ― мне скучно с ними;
Теперь ни я, ни мой свободный стих
Не прельщены существованьем их!
Бог Саваоф нас приглашал далече ―
Я не терплю его настырной речи!
Он вездусущ, хоть ночь развороши,
И мерзок мне до глубины души.
Есть в музыке планет (я слышу это)
Противный звук фальшивого фальцета;
Мой робкий слух и зол, и нездоров
От варварства «гармонии миров»!
Надев венок из виноградных листьев,
От адской копоти пальто очистив,
Танцуя вдаль и песен не тая,
О человечество, любовь моя! ―
Иду к тебе сквозь этот ветер колкий,
Рабочие, солдаты, комсомолки,
Стеречь твой хлеб и твой железный дом,
Сидеть с тобой за мировым столом,
Пасти стада, автомобили, фуры,
Хранить сады ― и в день инвеституры,
Пропев пароль на стрелке всех дорог,
Принять навек твой серп и молоток.
1922
С наядами, с крылатыми быками,
С виденьями, несущими войну,
И с духами, катящими луну.
Пускай толкутся в пламени и в дыме:
Я духов не люблю ― мне скучно с ними;
Теперь ни я, ни мой свободный стих
Не прельщены существованьем их!
Бог Саваоф нас приглашал далече ―
Я не терплю его настырной речи!
Он вездусущ, хоть ночь развороши,
И мерзок мне до глубины души.
Есть в музыке планет (я слышу это)
Противный звук фальшивого фальцета;
Мой робкий слух и зол, и нездоров
От варварства «гармонии миров»!
Надев венок из виноградных листьев,
От адской копоти пальто очистив,
Танцуя вдаль и песен не тая,
О человечество, любовь моя! ―
Иду к тебе сквозь этот ветер колкий,
Рабочие, солдаты, комсомолки,
Стеречь твой хлеб и твой железный дом,
Сидеть с тобой за мировым столом,
Пасти стада, автомобили, фуры,
Хранить сады ― и в день инвеституры,
Пропев пароль на стрелке всех дорог,
Принять навек твой серп и молоток.
1922
