Ин куза чо мэн ашэк ― и зор и будаст.
Этот кувшин был когда-то певцом и влюбленным.
Омар Хайям
Над грудой гор качается закат.
Он полон сил и, как верблюд, горбат.
На севере косые облака.
Я покидаю город Ашхабад.
Кувшин с вином уже приносят нам, ―
Я провожу губами по краям…
Как пахнет глина солнцем и трудом!
Не твой ли это прах, Омар Хайям?
Дехканская лоза растет в горах,
Но кровь ее бунтует на пирах!
Как пахнет потом бедное вино!
Омар Хайям, не твой ли это прах?
Под головой жужжит ковер густой…
Шумят стихи настроенной листвой…
Набухли влагой свежие слова…
Омар Хайям, не прах ли это твой?
Миндаль червив и персики тверды…
Омар Хайям, ― а ты любил сады!
(В саду фонтан, и бродят меж дерев
Разреженные призраки воды…)
Здесь мертвый зной. Не стоят и хулы
Грязней могил базарные столы!
И в одиноком городском саду
Еще сидит мечеть Беха-Уллы!
Она толста; черты ее прямы;
Политы ханжеством ее холмы;
Спит на скамье пастух поповских роз…
Наш честный путь куда направим мы?
Но по бокам, как будто в бодрый бой,
Встают дома, прекрасные собой!
И на одной из новых площадей
Дрожит фонтана тополь голубой…
Так близко солнце этих спелых лет,
Так сладко красен этот круглый свет,
Что, положив на виноградный лист,
Отдам его соседям на обед!
Зачем, старик, ты говорил, что нет
У этих мест преданий и примет? ―
У этих мест и память есть и честь!
Горит в песках двууглекрасный след.
У этих мест и память есть и честь!
У этих мест горячий воздух есть! ―
Он потому так дорог, что его
За час до казни пили Двадцать Шесть.
Семь лет прошло по знойному пути,
Семь раз хотел сухой миндаль цвести…
Весна и ночь. И полон крепких звезд
Горячий воздух Двадцати Шести.
Старинный каравансарай закрыт,
За фонарем сутулый горный вид…
В твой ветхий край, как новая вода,
Проведена победа и шумит!
Песок родит пшеницу и плоды!
На милых лицах тонкие следы
Какой-то свежей, полной, молодой,
Не поддающейся ковшу воды!
Прошли семь лет, ― и верен мой рассказ,
Прошли столетья засухи для нас!
Как дождевая туча, собралась
Поэзия над нами ― в первый раз!
Омар Хайям! От бранного житья
Летучим пеплом стала кровь моя!
Пересыпающаяся впотьмах,
Она звенит… И сладко плачу я…
Я зорко чувствую за годом в год,
Как в землю молодость моя идет…
Она встает вокруг меня травой,
И полон сил ее второй восход.
Как песня путника, за слогом слог
Уходит молодость в глухой песок… ―
Она уже деревьями встает, ―
И полон сил ее живой восток!
1926
Этот кувшин был когда-то певцом и влюбленным.
Омар Хайям
Над грудой гор качается закат.
Он полон сил и, как верблюд, горбат.
На севере косые облака.
Я покидаю город Ашхабад.
Кувшин с вином уже приносят нам, ―
Я провожу губами по краям…
Как пахнет глина солнцем и трудом!
Не твой ли это прах, Омар Хайям?
Дехканская лоза растет в горах,
Но кровь ее бунтует на пирах!
Как пахнет потом бедное вино!
Омар Хайям, не твой ли это прах?
Под головой жужжит ковер густой…
Шумят стихи настроенной листвой…
Набухли влагой свежие слова…
Омар Хайям, не прах ли это твой?
Миндаль червив и персики тверды…
Омар Хайям, ― а ты любил сады!
(В саду фонтан, и бродят меж дерев
Разреженные призраки воды…)
Здесь мертвый зной. Не стоят и хулы
Грязней могил базарные столы!
И в одиноком городском саду
Еще сидит мечеть Беха-Уллы!
Она толста; черты ее прямы;
Политы ханжеством ее холмы;
Спит на скамье пастух поповских роз…
Наш честный путь куда направим мы?
Но по бокам, как будто в бодрый бой,
Встают дома, прекрасные собой!
И на одной из новых площадей
Дрожит фонтана тополь голубой…
Так близко солнце этих спелых лет,
Так сладко красен этот круглый свет,
Что, положив на виноградный лист,
Отдам его соседям на обед!
Зачем, старик, ты говорил, что нет
У этих мест преданий и примет? ―
У этих мест и память есть и честь!
Горит в песках двууглекрасный след.
У этих мест и память есть и честь!
У этих мест горячий воздух есть! ―
Он потому так дорог, что его
За час до казни пили Двадцать Шесть.
Семь лет прошло по знойному пути,
Семь раз хотел сухой миндаль цвести…
Весна и ночь. И полон крепких звезд
Горячий воздух Двадцати Шести.
Старинный каравансарай закрыт,
За фонарем сутулый горный вид…
В твой ветхий край, как новая вода,
Проведена победа и шумит!
Песок родит пшеницу и плоды!
На милых лицах тонкие следы
Какой-то свежей, полной, молодой,
Не поддающейся ковшу воды!
Прошли семь лет, ― и верен мой рассказ,
Прошли столетья засухи для нас!
Как дождевая туча, собралась
Поэзия над нами ― в первый раз!
Омар Хайям! От бранного житья
Летучим пеплом стала кровь моя!
Пересыпающаяся впотьмах,
Она звенит… И сладко плачу я…
Я зорко чувствую за годом в год,
Как в землю молодость моя идет…
Она встает вокруг меня травой,
И полон сил ее второй восход.
Как песня путника, за слогом слог
Уходит молодость в глухой песок… ―
Она уже деревьями встает, ―
И полон сил ее живой восток!
1926
