Однажды взмыл орел со скал. Он, по обычаю орла,
Добычу свежую искал, раскрыв два царственных крыла.
Он хвастал крыльев прямизной, их необъятной шириной:
«Весь мир под крыльями держу. Кто потягается со мной?
Ну, кто в полете так высок? Пускай поднимется сюда!
Кто ― ястреб, или голубок, или стервятник? ― Никогда!
Поднявшись, вижу волосок на дне морском ― так взгляд остер,
Дрожь крыльев мухи над кустом мой строгий различает взор».
Он хвастал, рока не боясь, ― и что же вышло из того?
Стрелок, в засаде притаясь, из лука целился в него.
Прошла под крыльями стрела ― так, значит, было суждено!
И сразу сбросила орла с вершины облака на дно.
Упав, орел затрепетал, как рыба на сухом песке.
Он участь рыбы испытал, и огляделся он в тоске.
И удивился: до чего железка с палочкой просты,
Однако сбросили его с недостижимой высоты.
Он понял, почему стрела, догнав, унизила орла:
Его же собственным пером она оперена была.
Добычу свежую искал, раскрыв два царственных крыла.
Он хвастал крыльев прямизной, их необъятной шириной:
«Весь мир под крыльями держу. Кто потягается со мной?
Ну, кто в полете так высок? Пускай поднимется сюда!
Кто ― ястреб, или голубок, или стервятник? ― Никогда!
Поднявшись, вижу волосок на дне морском ― так взгляд остер,
Дрожь крыльев мухи над кустом мой строгий различает взор».
Он хвастал, рока не боясь, ― и что же вышло из того?
Стрелок, в засаде притаясь, из лука целился в него.
Прошла под крыльями стрела ― так, значит, было суждено!
И сразу сбросила орла с вершины облака на дно.
Упав, орел затрепетал, как рыба на сухом песке.
Он участь рыбы испытал, и огляделся он в тоске.
И удивился: до чего железка с палочкой просты,
Однако сбросили его с недостижимой высоты.
Он понял, почему стрела, догнав, унизила орла:
Его же собственным пером она оперена была.
