Тиру Валлува,
Так порой оно слышится снова…
Горе крови своей разглашая,
«Разве я человек?» ― вопрошая,
Он прошел по всему Индустану, ―
А земля Индустана ― большая…
― Эй, создатели неба и суши,
Вы, которые истинно сущи,
Великаны бессмертного рода,
Создающие новые души!
Эй, создатели смысла и сути,
Испытатели в буре и смуте,
Дайте парии стать человеком,
Если вы не сутяги, а судьи!
? Чтобы землю возделать, родится
Человек ― и плодами гордится…
Если пария пашет и сеет ―
Значит, быть человеком годится!
Рыщут звери за пищей ― и только,
Люди истины ищут без толку…
Бродит пария в поисках правды, ―
А глядят, как на пса и на волка!
? Эй, творящие время и воду!
Эй, бегущие по небосводу!
Вы, дающие воздуху форму!
И тяжелому камню ― свободу!
Вы, которые весело шьете
Для души одеяние плоти!
Великаны крылатого мира,
Дайте парии радость в работе!
И, готовый на мир заглядеться,
Проклинал лицемерные книги…
И вздыхали в полях земледельцы,
Тяжело опершись на мотыги…
Забывали базарные люди
О шитье, о бритье, о полуде,
О жаровнях своих и о горнах,
Об узорных вертепах игорных,
Забывали гончарные кру́ги,
Забывали о конской подпруге,
О кунжутных, о рисовых зернах,
О коне, о слоне, друг о друге!..
? Эй, строители звезд и жемчужин,
Чей покой вековой незаслужен!
Неужели так боги богаты,
Что им пария бедный не нужен?
Сторожа его гнали от храма, ―
Но в глаза им заглядывал прямо
И входил в золотую кумирню
Величавый, как Будда и Брама…
Не склоняя зеркального взора,
От Луксора прошел до Майзора,
«Разве я человек?» ― вопрошая,
Сквозь холодное пламя позора,
Сквозь леса и звериные чащи,
Клокотание крови рычащей,
Он прошел на Второй полуостров,
Где встречается правда не чаще!..
От Мадура до Хорской равнины
И гонимый прошел, и бранимый, ―
И записано в книге закона,
Как избегли ответа брамины…
«Кто сей пария в облике строгом,
Разглашающий песнь по дорогам?
Он явиться не мог
Человеком, ―
Он является парией…
Богом»?
(В этой книге в семнадцатом веке
Рисовальщик усердствовал некий, ―
Там намечены золотом звери,
Черноогненным пурпуром ― реки…)
Но кричал неискусный в обряде:
? Что мне толку в браминской награде?
О священные реки, о рощи,
О кормящая мать Иравади!
Нет для бога ни смерти, ни боли…
Пусть погибну по собственной воле!
Находящий спасение в яде, ―
Человеком я был, а не боле!
По всему я прошел Индустану
И обратно пройти не устану…
Я землей укрываюсь от срама…
Назови Человеком ― и встану!
И века протекли и недели,
И еще одни сутки летели…
А прохода по краю панели
Здесь для париев нет, в самом деле, ―
Для копающих рвы и канавы,
Покупающих сорные травы,
Проходить не имеющих права
В ста шагах от речной переправы!..
Отпивать от воды родниковой
Или сахар варить тростниковый ―
Запрещенье считается здраво
И услышите: «Что здесь такого?»
Здесь базарного клекот жаргона,
Погребального грохот фургона…
У вечернего, гневного неба
Цвет горящего в трубках аргона…
Камнебоец с повязкой на бедрах
Или сторож в обители мертвых
Мне, быть может, покажет на камне
Полукружия букв полустертых:
«Не ищи лебедей на кладбищах,
Не поют в зачумленных жилищах…»
? Так чего ты, не ведая, ищешь
У отверженных париев-нищих?
? Ты спросить меня мог бы и резче…
Но иду я от родины вещей:
От «крылатого рода могучих,
Созидающих души и вещи»!
И привет оскорбленному роду ―
От готовящих солнце к восходу,
От великого рода свободных,
Созидающих землю и воду!
От «строителей звезд и жемчужин»,
С кем покой закоснелый недружен..
… Где тут ждет меня Тиру Валлува?
Он сегодня создателю нужен! ―
Тот, который по Индии длинной
Ходит восемь веков с половиной,
Собирается песен лавиной,
Не является к богу с повинной…
Тот, на ком роковая отмета,
Кто и ныне отраву отведал.
(Ведь записано в книге закона,
Как брамины избегли ответа:
«У племен, вымирать обреченных,
Не бывает идей отвлеченных,
Не бывает певцов и ученых…») ―
Не бывает лепешек печеных!
Эй, носильщик ― могучие плечи!
Эй, красильщик у чана и печи!
Где тут ждет меня Тиру Валлува? ―
Слышен голос его человечий!
У источенных, белых, как соты,
Стен «селения черной работы»
Говорю от бессмертного рода
Создающих моря и высоты:
Эй, видавший все прихоти злого,
Долго ждавший небесного зова!
Называю тебя Человеком!
Просыпайся, сдержи свое слово!
Хоть земля мне твоя незнакома
И не чту я ни льва, ни дракона, ―
Называю тебя Человеком!
И пишу это в Книге Закона.
Как в стране моей, руша преграды,
В старину говорили, ― «трикраты»
Называю тебя Человеком, ―
И теперь просыпайся, крылатый!
1947
Так порой оно слышится снова…
Горе крови своей разглашая,
«Разве я человек?» ― вопрошая,
Он прошел по всему Индустану, ―
А земля Индустана ― большая…
― Эй, создатели неба и суши,
Вы, которые истинно сущи,
Великаны бессмертного рода,
Создающие новые души!
Эй, создатели смысла и сути,
Испытатели в буре и смуте,
Дайте парии стать человеком,
Если вы не сутяги, а судьи!
? Чтобы землю возделать, родится
Человек ― и плодами гордится…
Если пария пашет и сеет ―
Значит, быть человеком годится!
Рыщут звери за пищей ― и только,
Люди истины ищут без толку…
Бродит пария в поисках правды, ―
А глядят, как на пса и на волка!
? Эй, творящие время и воду!
Эй, бегущие по небосводу!
Вы, дающие воздуху форму!
И тяжелому камню ― свободу!
Вы, которые весело шьете
Для души одеяние плоти!
Великаны крылатого мира,
Дайте парии радость в работе!
И, готовый на мир заглядеться,
Проклинал лицемерные книги…
И вздыхали в полях земледельцы,
Тяжело опершись на мотыги…
Забывали базарные люди
О шитье, о бритье, о полуде,
О жаровнях своих и о горнах,
Об узорных вертепах игорных,
Забывали гончарные кру́ги,
Забывали о конской подпруге,
О кунжутных, о рисовых зернах,
О коне, о слоне, друг о друге!..
? Эй, строители звезд и жемчужин,
Чей покой вековой незаслужен!
Неужели так боги богаты,
Что им пария бедный не нужен?
Сторожа его гнали от храма, ―
Но в глаза им заглядывал прямо
И входил в золотую кумирню
Величавый, как Будда и Брама…
Не склоняя зеркального взора,
От Луксора прошел до Майзора,
«Разве я человек?» ― вопрошая,
Сквозь холодное пламя позора,
Сквозь леса и звериные чащи,
Клокотание крови рычащей,
Он прошел на Второй полуостров,
Где встречается правда не чаще!..
От Мадура до Хорской равнины
И гонимый прошел, и бранимый, ―
И записано в книге закона,
Как избегли ответа брамины…
«Кто сей пария в облике строгом,
Разглашающий песнь по дорогам?
Он явиться не мог
Человеком, ―
Он является парией…
Богом»?
(В этой книге в семнадцатом веке
Рисовальщик усердствовал некий, ―
Там намечены золотом звери,
Черноогненным пурпуром ― реки…)
Но кричал неискусный в обряде:
? Что мне толку в браминской награде?
О священные реки, о рощи,
О кормящая мать Иравади!
Нет для бога ни смерти, ни боли…
Пусть погибну по собственной воле!
Находящий спасение в яде, ―
Человеком я был, а не боле!
По всему я прошел Индустану
И обратно пройти не устану…
Я землей укрываюсь от срама…
Назови Человеком ― и встану!
И века протекли и недели,
И еще одни сутки летели…
А прохода по краю панели
Здесь для париев нет, в самом деле, ―
Для копающих рвы и канавы,
Покупающих сорные травы,
Проходить не имеющих права
В ста шагах от речной переправы!..
Отпивать от воды родниковой
Или сахар варить тростниковый ―
Запрещенье считается здраво
И услышите: «Что здесь такого?»
Здесь базарного клекот жаргона,
Погребального грохот фургона…
У вечернего, гневного неба
Цвет горящего в трубках аргона…
Камнебоец с повязкой на бедрах
Или сторож в обители мертвых
Мне, быть может, покажет на камне
Полукружия букв полустертых:
«Не ищи лебедей на кладбищах,
Не поют в зачумленных жилищах…»
? Так чего ты, не ведая, ищешь
У отверженных париев-нищих?
? Ты спросить меня мог бы и резче…
Но иду я от родины вещей:
От «крылатого рода могучих,
Созидающих души и вещи»!
И привет оскорбленному роду ―
От готовящих солнце к восходу,
От великого рода свободных,
Созидающих землю и воду!
От «строителей звезд и жемчужин»,
С кем покой закоснелый недружен..
… Где тут ждет меня Тиру Валлува?
Он сегодня создателю нужен! ―
Тот, который по Индии длинной
Ходит восемь веков с половиной,
Собирается песен лавиной,
Не является к богу с повинной…
Тот, на ком роковая отмета,
Кто и ныне отраву отведал.
(Ведь записано в книге закона,
Как брамины избегли ответа:
«У племен, вымирать обреченных,
Не бывает идей отвлеченных,
Не бывает певцов и ученых…») ―
Не бывает лепешек печеных!
Эй, носильщик ― могучие плечи!
Эй, красильщик у чана и печи!
Где тут ждет меня Тиру Валлува? ―
Слышен голос его человечий!
У источенных, белых, как соты,
Стен «селения черной работы»
Говорю от бессмертного рода
Создающих моря и высоты:
Эй, видавший все прихоти злого,
Долго ждавший небесного зова!
Называю тебя Человеком!
Просыпайся, сдержи свое слово!
Хоть земля мне твоя незнакома
И не чту я ни льва, ни дракона, ―
Называю тебя Человеком!
И пишу это в Книге Закона.
Как в стране моей, руша преграды,
В старину говорили, ― «трикраты»
Называю тебя Человеком, ―
И теперь просыпайся, крылатый!
1947
