Это лишь мокрые ветви в тумане а называю я горем
и придорожною грустью из жизни забытой мелькаю вдоль рельс
где беспокойно алеет-белеет все та же крестьянка с корзинкой
в поле тоски ― словно двинулась кровь тем же самым закатом
чтобы втянуть и меня да в спасенье вобрать (а такие цветенья мы знаем)
значит исчезнуть пора ― повторяться нам больше не следует
значит (а кровь заливает) такая простая ― да вот для свободы вселенски-молчащего мира
и без того уже пусто-свободного
здесь среди нищенских веток
будто ничья ― напоследок ― пора
29 июля 1987
67-й км под Петербургом
и придорожною грустью из жизни забытой мелькаю вдоль рельс
где беспокойно алеет-белеет все та же крестьянка с корзинкой
в поле тоски ― словно двинулась кровь тем же самым закатом
чтобы втянуть и меня да в спасенье вобрать (а такие цветенья мы знаем)
значит исчезнуть пора ― повторяться нам больше не следует
значит (а кровь заливает) такая простая ― да вот для свободы вселенски-молчащего мира
и без того уже пусто-свободного
здесь среди нищенских веток
будто ничья ― напоследок ― пора
29 июля 1987
67-й км под Петербургом
