И подобно придурковатому дырмоляю
обратясь к углу шепчу ему, умоляю:
«Дыра моя, спаси меня!
Укажи дупло, где светлое спит огниво».
И к вину обращаюсь, домашнему эскулапу:
«Ты спасешь ли, излечишь меня на вечер?
Я плетню, посмотри, деревенскому стал подобен».
«Рифма! ― шепчу, ― видавшее виды искусство,
тяга твоя спасительна от угара.
Сколько незваных на всех твоих именинах».
Вижу луг, зеленый как до советской власти.
Корова лежит, лоснится.
«Эй, корова! ― кричу, ― Выручай!»
И к траве обращаюсь: «Трава,
ты всего зеленей и сильней.
Ни срубить, ни разрушить тебя невозможно,
ты начальница жизни. Спаси!»
Рифма! Дыра! Корова!
Луг и живая изгородь!
Башенка остролиста. Веточка чабреца.
Кто исцелит, кто же меня спасет?
Кто защитит от мысли, что все напрасно?
1989