Этот дом увядает, как лес…
Но над лесом ― присмотр небосвода,
и о лесе печется природа,
соблюдая его интерес.
Краткий обморок вечной судьбы ―
спячка леса при будущем снеге.
Этот дом засыпает сильнее
и смертельней, чем знают дубы.
Лес ― на время, а дом ― навсегда.
В доме призрак-бездельник и нищий,
а у леса есть бодрый лесничий
там, где высшая мгла и звезда.
Так зачем наобум, наугад
всуе связывать с осенью леса
то, что в доме разыграна пьеса
старомодная, как листопад?
В этом доме, отцветшем дотла,
жизнь былая жила и крепчала,
меж висков и в запястьях стучала,
молода и бессмертна была.
Книга мучила пристальный ум,
сердце тяжко по сердцу томилось,
пекло совести грозно дымилось
и вперялось в ночной потолок.
В этом доме, неведомо чьем,
старых записей бледные главы
признаются, что хочется славы…
Ах, я знаю, что лес ни при чем!
Просто утром подуло с небес
и соринкою, втянутой глазом,
залетела в рассеянный разум
эта строчка про дом и про лес…
Истощился в дому домовой,
участь лешего ― воля и нега.
Лес ― ничей, только почвы и неба.
Этот дом ― на мгновение ― мой.
Любо мне возвратиться сюда
и отпраздновать нежно и скорбно
дивный миг, когда живы мы оба:
я ― на время, а лес ― навсегда.
1973
Но над лесом ― присмотр небосвода,
и о лесе печется природа,
соблюдая его интерес.
Краткий обморок вечной судьбы ―
спячка леса при будущем снеге.
Этот дом засыпает сильнее
и смертельней, чем знают дубы.
Лес ― на время, а дом ― навсегда.
В доме призрак-бездельник и нищий,
а у леса есть бодрый лесничий
там, где высшая мгла и звезда.
Так зачем наобум, наугад
всуе связывать с осенью леса
то, что в доме разыграна пьеса
старомодная, как листопад?
В этом доме, отцветшем дотла,
жизнь былая жила и крепчала,
меж висков и в запястьях стучала,
молода и бессмертна была.
Книга мучила пристальный ум,
сердце тяжко по сердцу томилось,
пекло совести грозно дымилось
и вперялось в ночной потолок.
В этом доме, неведомо чьем,
старых записей бледные главы
признаются, что хочется славы…
Ах, я знаю, что лес ни при чем!
Просто утром подуло с небес
и соринкою, втянутой глазом,
залетела в рассеянный разум
эта строчка про дом и про лес…
Истощился в дому домовой,
участь лешего ― воля и нега.
Лес ― ничей, только почвы и неба.
Этот дом ― на мгновение ― мой.
Любо мне возвратиться сюда
и отпраздновать нежно и скорбно
дивный миг, когда живы мы оба:
я ― на время, а лес ― навсегда.
1973
