Лежаний, прилежаний, послушаний
я кроткий и безмолвный абсолют.
Двоится долг двух розных полушарий,
они не ладят, спорят, устают.
Я лишь у них могу просить подмоги,
но скрытен и уклончив их намёк.
Мозг постоянно думает о мозге.
Он дважды изнемог. Он занемог.
Возглавье мутной и банальной суммы
всего, что зрит со скукою рентген,
удушьем жабр, как житель вод на суше,
по морю ли тоскует, по реке ль?
Мозг счёл себя собраньем ям и рытвин,
и видимая выпуклость ума ―
всего лишь сгусток принужденья
к рифмам,
невольничьих дерзаний толчея.
Свой соглядатай, сам судья и жертва,
зачем он лжёт, что он ― насельник вод?
Не знающий таблицы умноженья,
он ― всех своих изъянов счетовод.
Он расточил свои лета младые.
Подсчёт растраты округлён в просчёт.
Вот ― впадина, в которой нет латыни.
Он и Гомера не вполне прочёл.
Следит за миражом его пустыня.
В грозу он Зевсу молится тайком.
И Библия его грехи простила
лишь потому, что смысл её таков.
Созвездия полуночи поспели.
Науськавший на дрёму кофеин,
страж небосвода на посту постели
читает в нём беспечный афоризм.
Написано:«… должна быть глуповата»,
но не ему ― избраннику уму.
― Моя палата ― зауми палата, ―
он глупо шутит, пялясь на луну.
Ослушник мозг вотще себя терзает.
Его рацеи стих не перенёс.
Его отверг смешливым многознаньем
и в недруги зачислил парадокс.
Светает. Созидатель неудачи
глядит подслеповатою совой.
Когда б он знал,
что приключится дальше,
он пуще бы смеялся над собой.
23-24 мая, 4-5 сентября 2000 года
я кроткий и безмолвный абсолют.
Двоится долг двух розных полушарий,
они не ладят, спорят, устают.
Я лишь у них могу просить подмоги,
но скрытен и уклончив их намёк.
Мозг постоянно думает о мозге.
Он дважды изнемог. Он занемог.
Возглавье мутной и банальной суммы
всего, что зрит со скукою рентген,
удушьем жабр, как житель вод на суше,
по морю ли тоскует, по реке ль?
Мозг счёл себя собраньем ям и рытвин,
и видимая выпуклость ума ―
всего лишь сгусток принужденья
к рифмам,
невольничьих дерзаний толчея.
Свой соглядатай, сам судья и жертва,
зачем он лжёт, что он ― насельник вод?
Не знающий таблицы умноженья,
он ― всех своих изъянов счетовод.
Он расточил свои лета младые.
Подсчёт растраты округлён в просчёт.
Вот ― впадина, в которой нет латыни.
Он и Гомера не вполне прочёл.
Следит за миражом его пустыня.
В грозу он Зевсу молится тайком.
И Библия его грехи простила
лишь потому, что смысл её таков.
Созвездия полуночи поспели.
Науськавший на дрёму кофеин,
страж небосвода на посту постели
читает в нём беспечный афоризм.
Написано:«… должна быть глуповата»,
но не ему ― избраннику уму.
― Моя палата ― зауми палата, ―
он глупо шутит, пялясь на луну.
Ослушник мозг вотще себя терзает.
Его рацеи стих не перенёс.
Его отверг смешливым многознаньем
и в недруги зачислил парадокс.
Светает. Созидатель неудачи
глядит подслеповатою совой.
Когда б он знал,
что приключится дальше,
он пуще бы смеялся над собой.
23-24 мая, 4-5 сентября 2000 года
