О Латвия моя, куда-то переносит
сюжет судьбы меня, прельщая и маня.
Воображенья вождь, мой милый паровозик,
влачи мой слух и взор в иные времена.
Пусть Эдисон простит, и Яблочков, возможно,
не осерчает: я ― не лампу, а свечу
в бессонницу зову, я ― бедственный вельможа.
Жаль покидать постель, перо и мысль свою.
О Вентспилс, моря брег и каждый камень знают
всё то, чего узнать не смею, не смогу.
Я призраком любви вернусь в бессмертный замок,
потом, когда глаза навеки я сомкну.
Нам сказано, что ум, не склонный к парадоксам,
несовершенен. Мой несовершенен ум.
Всей слабостью ума люблю я паровозик,
мой суффикс мне простит песок прибрежных дюн.
Высокопарный слог ― заумен, элегичен.
Как с Венты берегов отправлюсь я домой
из домика, где мне роднее электричек
ведомый паром воз и дюн поверх дымок…
10 ― 13 августа 2001
Вентспилс
сюжет судьбы меня, прельщая и маня.
Воображенья вождь, мой милый паровозик,
влачи мой слух и взор в иные времена.
Пусть Эдисон простит, и Яблочков, возможно,
не осерчает: я ― не лампу, а свечу
в бессонницу зову, я ― бедственный вельможа.
Жаль покидать постель, перо и мысль свою.
О Вентспилс, моря брег и каждый камень знают
всё то, чего узнать не смею, не смогу.
Я призраком любви вернусь в бессмертный замок,
потом, когда глаза навеки я сомкну.
Нам сказано, что ум, не склонный к парадоксам,
несовершенен. Мой несовершенен ум.
Всей слабостью ума люблю я паровозик,
мой суффикс мне простит песок прибрежных дюн.
Высокопарный слог ― заумен, элегичен.
Как с Венты берегов отправлюсь я домой
из домика, где мне роднее электричек
ведомый паром воз и дюн поверх дымок…
10 ― 13 августа 2001
Вентспилс
