II
Уж утро. За потачку Геркулеса
я приняла заздравной каши вкус.
Невнятица ночная околесна.
Насколько каша лакомей для уст!
Прочла свой черновик и ужаснулась.
Болтлив и вял нестройных букв молчок.
Не только дома ― всех домов и улиц
изгнанник я, чей разум помрачён.
В диагноз вскоре вникнет медицина.
Стишок мой оказался роковым.
Я кабинета должного достигла
смиренным пациентом рядовым.
Я озирала очередь сограждан ―
усталой жизни убыль и урон.
И убыстрилось, возрыдав о каждом,
то, что дрожит меж сердцем и умом.
Я затаилась, поместившись в угол,
пока меня целитель не нашёл.
Мне мой наряд вдруг показался «vulgar».
(Шишков, прости. Ты был убит ножом.
Тебя любивший не узнал об этом.
Одной печалью меньше для Него.)
Мой мозг стал испытания объектом.
Сколь далеко беднягу занесло!
Как вор в пустом украденном бауле,
компьютер шарил в разуме моём.
Напрасно! То ли оба слабоумны,
то ль скрытен изучаемый объём.
Сестры учёность головой качала.
Претерпевая двух устройств раздор,
она прибор включала, выключала.
Потупившись, я вышла в коридор.
По-прежнему бледна, одутловата,
томилась блёклой байки толчея.
Любя её, вдруг стала глуповата
та, что ко мне нисходит иногда.
Не нужно ей навязывать заданий.
Достаточно понять при свете дня,
насколько все вокруг многострадальней,
добрей, превыше и умней меня.
23-24 мая, 4-5 сентября 2000 года
Уж утро. За потачку Геркулеса
я приняла заздравной каши вкус.
Невнятица ночная околесна.
Насколько каша лакомей для уст!
Прочла свой черновик и ужаснулась.
Болтлив и вял нестройных букв молчок.
Не только дома ― всех домов и улиц
изгнанник я, чей разум помрачён.
В диагноз вскоре вникнет медицина.
Стишок мой оказался роковым.
Я кабинета должного достигла
смиренным пациентом рядовым.
Я озирала очередь сограждан ―
усталой жизни убыль и урон.
И убыстрилось, возрыдав о каждом,
то, что дрожит меж сердцем и умом.
Я затаилась, поместившись в угол,
пока меня целитель не нашёл.
Мне мой наряд вдруг показался «vulgar».
(Шишков, прости. Ты был убит ножом.
Тебя любивший не узнал об этом.
Одной печалью меньше для Него.)
Мой мозг стал испытания объектом.
Сколь далеко беднягу занесло!
Как вор в пустом украденном бауле,
компьютер шарил в разуме моём.
Напрасно! То ли оба слабоумны,
то ль скрытен изучаемый объём.
Сестры учёность головой качала.
Претерпевая двух устройств раздор,
она прибор включала, выключала.
Потупившись, я вышла в коридор.
По-прежнему бледна, одутловата,
томилась блёклой байки толчея.
Любя её, вдруг стала глуповата
та, что ко мне нисходит иногда.
Не нужно ей навязывать заданий.
Достаточно понять при свете дня,
насколько все вокруг многострадальней,
добрей, превыше и умней меня.
23-24 мая, 4-5 сентября 2000 года
