Вся тьма ― в отсутствии, в опале,
да несподручно без огня.
Пишу, читаю ― но лампады
нет у людей, нет у меня.
Электрик запил, для элегий
тем больше у меня причин,
но выпросить простых энергий
не удалось мне у лучин.
Верней, лучинушки-лучины
не добыла, в сарай вошед:
те, кто мотиву научили,
сокрыли, как светец возжечь.
Немногого недоставало,
чтоб стала жизнь моя красна,
веретено моё сновало,
свисала до полу коса.
А там, в рубахе кумачовой,
а там, у белого куста…
Ни-ни! Брусникою мочёной
прилежно заняты уста.
И о свече ― вотще мечтанье:
где нынче взять свечу в глуши?
Не то бы предавалась тайне
душа вблизи её души.
Я б села с кротким рукодельем…
ах, нет, оно несносно мне.
Спросила б я: ― О, Дельвиг, Дельвиг,
бела ли ночь в твоём окне?
Мне б керосинового света
зелёный конус, белый круг ―
в канун столетия и лета,
где сад глубок и берег крут.
Меня б студента-златоуста
пленял мундир, пугал апломб.
«Так говори, как Заратустра!» ―
он написал бы в мой альбом.
Но всё это пустая грёза.
Фонарик есть, да нет в нём сил.
Ночь и электрик правы розно:
в ночь у него родился сын.
Спасибо вечному обмену:
и ночи цвет не поврежден,
и посрамленному Амперу
соперник новый нарождён.
После полуночи темнеет ―
не вовсе, не дотла, едва.
Все спать улягутся, но мне ведь
привычней складывать слова.
Я авторучек в автолавке
больной букет приобрела:
темны их тайные таланты,
но масть пластмассы так бела.
Вот пальцы зоркие поймали
бег анемичного пера.
А дальше просто: лист бумаги
чуть ярче общего пятна.
Несупротивна ночи белой
неразличимая строка.
Но есть светильник неумелый ―
сообщник моего окна.
Хранит меня во тьме короткой,
хранит во дне, хранит всегда
черёмухи простонародной
высокородная звезда.
Вдруг кто-то сыщется и спросит:
зачем при ней всю ночь сижу?
Что я отвечу? Хрупкий отсвет,
как я должна, так обвожу.
Прости, за то прости, читатель,
что я не смыслов поставщик,
а вымыслов приобретатель
черёмуховых и своих.
Электрик, загулявший на ночь,
сурово смотрит на зарю
и говорит: «Всё сочиняешь?» ―
«Всё починяешь?» ― говорю.
Всяк о своём печется свете
и возгорается, смеясь,
залатанной электросети
с вот этими стихами связь.
15-17 мая 1985
Сортавала
да несподручно без огня.
Пишу, читаю ― но лампады
нет у людей, нет у меня.
Электрик запил, для элегий
тем больше у меня причин,
но выпросить простых энергий
не удалось мне у лучин.
Верней, лучинушки-лучины
не добыла, в сарай вошед:
те, кто мотиву научили,
сокрыли, как светец возжечь.
Немногого недоставало,
чтоб стала жизнь моя красна,
веретено моё сновало,
свисала до полу коса.
А там, в рубахе кумачовой,
а там, у белого куста…
Ни-ни! Брусникою мочёной
прилежно заняты уста.
И о свече ― вотще мечтанье:
где нынче взять свечу в глуши?
Не то бы предавалась тайне
душа вблизи её души.
Я б села с кротким рукодельем…
ах, нет, оно несносно мне.
Спросила б я: ― О, Дельвиг, Дельвиг,
бела ли ночь в твоём окне?
Мне б керосинового света
зелёный конус, белый круг ―
в канун столетия и лета,
где сад глубок и берег крут.
Меня б студента-златоуста
пленял мундир, пугал апломб.
«Так говори, как Заратустра!» ―
он написал бы в мой альбом.
Но всё это пустая грёза.
Фонарик есть, да нет в нём сил.
Ночь и электрик правы розно:
в ночь у него родился сын.
Спасибо вечному обмену:
и ночи цвет не поврежден,
и посрамленному Амперу
соперник новый нарождён.
После полуночи темнеет ―
не вовсе, не дотла, едва.
Все спать улягутся, но мне ведь
привычней складывать слова.
Я авторучек в автолавке
больной букет приобрела:
темны их тайные таланты,
но масть пластмассы так бела.
Вот пальцы зоркие поймали
бег анемичного пера.
А дальше просто: лист бумаги
чуть ярче общего пятна.
Несупротивна ночи белой
неразличимая строка.
Но есть светильник неумелый ―
сообщник моего окна.
Хранит меня во тьме короткой,
хранит во дне, хранит всегда
черёмухи простонародной
высокородная звезда.
Вдруг кто-то сыщется и спросит:
зачем при ней всю ночь сижу?
Что я отвечу? Хрупкий отсвет,
как я должна, так обвожу.
Прости, за то прости, читатель,
что я не смыслов поставщик,
а вымыслов приобретатель
черёмуховых и своих.
Электрик, загулявший на ночь,
сурово смотрит на зарю
и говорит: «Всё сочиняешь?» ―
«Всё починяешь?» ― говорю.
Всяк о своём печется свете
и возгорается, смеясь,
залатанной электросети
с вот этими стихами связь.
15-17 мая 1985
Сортавала
Анализ стихотворения Б. А. Ахмадулиной «Вся тьма — в отсутствии, в опале...»
- Общая информация
- Автор: Б. А. Ахмадулина
- Год написания: 1985
- Место написания: Сортавала
- Тематика
- Отсутствие света
- Символ тьмы, который доминирует в стихотворении, связан с отсутствием огня и света — и физического, и метафорического.
- Поэт и творчество
- Размышления о процессе творчества и затруднениях, связанных с ним: «Я авторучек в автолавке...», «складывать слова».
- Природа и бытие
- Природные образы, такие как черёмуха и ночь, создают контраст между тьмой и светом, традиционно символизируя жизнь и смерть.
- Отсутствие света
- Структура
- Стихотворение состоит из 28 строк, написано в свободном стихе с разнообразными ритмическими и рифмованными схемами.
- Разделение на строфы создаёт ощущение непрерывного потока мыслей и эмоций.
- Образность
- Методы создания образов
- Использование метафор и символов: лампада, светильник, черёмуха как символ жизни.
- Персонификация
- Метафоры, приписывающие человеческие качества неживым объектам, выражают эмоциональный статус поэта.
- Методы создания образов
- Эмоциональная палитра
- Чувства одиночества и меланхолии, сопровождающие поэта на протяжении всего стихотворения.
- Смешение тоски с надеждой на свет и вдохновение.
- Символика
- Свет и тьма
- Свет символизирует знание, правду и творческое вдохновение, в то время как тьма ассоциируется с отсутствием этих ценностей.
- Электричество
- Проблемы с электричеством как метафора недоступности вдохновения и творческой энергии.
- Свет и тьма
- Философские размышления
- Стихотворение можно трактовать как размышление о месте поэта в мире и о его роли как создателя.
- Вопросы о смысле создания и написания поэзии в условиях темноты и недостатка творчества.
- Заключение
- Стихотворение «Вся тьма — в отсутствии, в опале...» раскрывает сложную внутреннюю борьбу поэта, отражая его стремление к свету и знанию, несмотря на окружающую тьму и отсутствие источников вдохновения.
- Ахмадулина создает яркий образ отсутствия света, проникая в глубины человеческой природы, размышляя о значении творчества и силы искусства.
