Где виден Бог туманных улиц
где рай сбирается с холмов
и в две шеренги протянулись
ряды заборов и домов
где с болью прибыль стала былью
передвигай Ему суров
стаканов слитки голубые
на гребне сдвинутых столов
туда! где двигались трамваи
дичились люди как всегда
плелись повальное сбивая
и отсыпались провода
где гаснут розы остывая
глядит Георгий с георгин
где ждут себя не называя
где всяк за всех придёт один
где с чудотворцем громовержец
живёт приверженцем начал
где можно твёрже можно реже
устроить выспренний причал
где ощутят ночные жабры
деревья жадные к дождям
где раз на дню зевают бабры
на редкость разное раздам
надменный пайщик! не лукавя
седую пыль из сердца вынь
над прошлым в помысле и славе
и над могилой героинь
и опираясь на перила
следи грубея за любых
что завораживало было
девчонок в шапках голубых
и я увидел приоткрытый
подобно ящику похвал
торец как пламень прихотливый
и словно нитку разорвал ―
мне всё дороже всё дороже
беру с лихвою отдаю ―
зачем же кажет бездорожье
кривую рожицу свою?
на подоконнике затёртом
где света с тенью резкий стык
в мечтах архангела и чёрта
стоят домашние цветы ―
всё это прежним станет после
едва окажется в руке ―
зачем же ложь трясётся возле
как горечь в старом кадыке?
и как-то плавно неотрывно
как сквозь разбитое стекло
во мне останется надрывно
всё то что прежде провело
всё то что куксится обманет
приманок цепью без конца ―
и уезжаю я в тумане
как бы смывая их с лица
не может быть что всё хранимо
и всё растаяло как дым!
в толпе дорог ведущих к Риму
так трудно вечно быть седым
не может быть чтоб ты состарясь
что ты упрёку вопреки
забыл простор себе оставить
и взмахи маленькой руки
не может быть что всё что было
чему обязана земля
тебя лишь в ревности любило
губами быстро шевеля
что всё губило не отважась ―
в ненужной колкой темноте ―
какая блажь! какая тяжесть! ―
пылают профили не тех
не с теми пьём не с теми ходим
не ту звезду своей зовём
и подступивший к душам холод
не тем бессмысленно зальём
и в ожидании робея
заметно кутаясь в пальто
мы ждём как в детстве ждали фею
заветное знаменье то
не мы ли с вами рисовали?
смеялись хлопья в глубине ―
в подвале в лепте на вокзале
значенье зиждется во мне ―
давайте силу что приманит
упругий гребень к волосам!
но он никем не прикарманен
хотя подвластен небесам
и следом дымным или горьким
не отвлекаясь на вопрос
кто приготовил оговорки
приговорённые до слёз?
для подземелья восхищаясь
вчерашний жезл скорей смени ―
для поднебесья знают дни
и мысли тают не прощаясь.
1968