«Красное Солнышко». / Разве другое
Знаем мы прозвище в пестром былом
Чье-нибудь ― столь же простое, живое,
Теплое,/ точно касанье крылом?
Если б не знать ничего о деяньях
Князя Владимира,/ только смысл
Прозвища в простонародных сказаньях ―
Мы б догадались:/ вот родомысл.
Если б о Невском герое суровом
Русь не хранила ни дат, ни числ,
Лишь/ о рыданьи народа над гробом ―
Было бы ясно:/ вот родомысл!
Разум робеет от явного взмаха
Крыльев архангельских/ у шатра
Князя Олега/ иль Мономаха,
Минина,/ Донского,/ Петра.
Дар родомысла страшен и светел:
Горе тому,/ кто принял его,
Не обратив свою самость/ в пепел
И в ратоборца―/ все существо.
Радость любви и дома ― закрыта.
Радость покоя ― запрещена.
Все, чем Народная Афродита
Манит и греет―/ грех. Вина.
Разум ― без сна на башне дозорной.
В сторону шаг―/ срыв и позор.
Лишь на одно устремлен/ упорный,
Нечеловечески-зоркий взор.
Много имен, занесенных в свиток,
Мало ― невычеркнутых до конца.
Это ― ярчайшие звезды Синклита,
Духи таинственнейшего венца.
1955