ПРОШЛОМУ
Сентябрьский, свеженький денек.
И я, как прежде, одинок.
Иду ― бреду болотом топким.
Меня обдует ветерок.
Встречаю осень сердцем робким.
В ее сквозистую эмаль
Гляжу порывом несогретым.
Застуденеет светом даль, ―
Негреющим, бесстрастным светом.
Там солнце ― блещущий фазан ―
Слетит, пурпурный хвост развеяв;
Взлетит воздушный караван
Златоголовых облак ― змеев.
Душа полна: она ясна.
Ты ― и утишен, и возвышен.
Предвестьем дышит тишина.
Всё будто старый окрик слышен, ―
Разгульный окрик зимних бурь,
И сердцу мнится, что ― навеки.
Над жнивою тогда лазурь
Опустит облачные веки.
Тогда слепые небеса
Косматым дымом даль задвинут;
Тогда багрянец древеса,
Вскипая, в сумрак бледный кинут.
Кусты, вскипая, мне на грудь
Хаосом листьев изревутся;
Подъятыми в ночную муть
Вершинами своими рвутся.
Тогда опять тебя люблю.
Остановлюсь и вспоминаю.
Тебя опять благословлю.
Благословлю, за что ― не знаю.
Овеиваешь счастьем вновь
Мою измученную душу.
Воздушную твою любовь,
Благословляя, не нарушу.
Холодный, темный вечерок.
Не одинок, и одинок.
1907
Париж