Кругом крутые кручи.
Смеется ветром смерть.
Разорванные тучи!
Разорванная твердь!
Лег ризой снег. Зари
Краснеет красный край.
В волнах зари умри!
Умри ― гори: сгорай!
Гремя, в скрипящий щебень
Железный жезл впился.
Гряду на острый гребень
Грядущих мигов я.
Броня из крепких льдин.
Их хрупкий, хрупкий хруст.
Гряду, гряду ― один.
И крут мой путь, и пуст.
У ног поток мгновений.
Доколь еще ― доколь?
Минуют песни, пени,
Восторг, и боль, и боль ―
И боль… Но вольно ― ах,
Клонюсь над склоном дня.
Клоню свой лик в лучах…
И вот ― меня, меня
В край ночи зарубежный,
В разорванную твердь,
Как некий иней снежный,
Сметает смехом смерть.
Ты ― вот, ты ― юн, ты ― молод,
Ты ― муж… Тебя уж нет:
Ты ― был: и канул в холод,
В немую бездну лет.
Взлетая в сумрак шаткий,
Людская жизнь течет,
Как нежный, снежный, краткий
Сквозной водоворот.
1908
Петербург
Смеется ветром смерть.
Разорванные тучи!
Разорванная твердь!
Лег ризой снег. Зари
Краснеет красный край.
В волнах зари умри!
Умри ― гори: сгорай!
Гремя, в скрипящий щебень
Железный жезл впился.
Гряду на острый гребень
Грядущих мигов я.
Броня из крепких льдин.
Их хрупкий, хрупкий хруст.
Гряду, гряду ― один.
И крут мой путь, и пуст.
У ног поток мгновений.
Доколь еще ― доколь?
Минуют песни, пени,
Восторг, и боль, и боль ―
И боль… Но вольно ― ах,
Клонюсь над склоном дня.
Клоню свой лик в лучах…
И вот ― меня, меня
В край ночи зарубежный,
В разорванную твердь,
Как некий иней снежный,
Сметает смехом смерть.
Ты ― вот, ты ― юн, ты ― молод,
Ты ― муж… Тебя уж нет:
Ты ― был: и канул в холод,
В немую бездну лет.
Взлетая в сумрак шаткий,
Людская жизнь течет,
Как нежный, снежный, краткий
Сквозной водоворот.
1908
Петербург
