ПАМЯТИ МАТЕРИ
Мой мир уже кончен
Ее последние слова
Твой мир ― это юность в сыром Петербурге и куча
Сестер и братишек, худых необутых ребят,
Которые учатся рядом и, книгой наскуча,
Всеобщую няньку, большую сестру, теребят.
Твой мир ― это мы, твои дети в кроватках, когда мы
Росли, и когда ты была молода, и когда
На пачку ломбардных квитанций, на сумочку дамы
Не очень зажиточной, смутно глядела беда.
Твой мир ― это зимы и весны, Некрасов и Чехов,
И жажда быть с нами, и мужество быть молодой.
Твой мир ― это письма мои. И как будто, уехав,
Тебя напоил я живой, а не мертвой водой.
Твой мир ― это годы болезней. Потом ты ослепла.
И он обеднел ― ограниченный, тусклый твой мир.
Потом ты скончалась. И горсть безыменного пепла
Не столь драгоценна как будто ― но все же кумир.
А самое горькое в том, что стирается горечь,
Стирается горькая, память и мчатся года.
И что тут сказать, если этого не переспоришь!
Вот старость подходит, а ты не придешь никогда.
Но я не сдаюсь. Я хочу безнадежно и прямо
Выспрашивать у наступившей тогда черноты:
Зачем называется «молнией» та телеграмма,
Та черная, рядом с которой немыслима ты?
Тебя уже не было. Где-то чужие старухи
Тебя одевали. Накрапывал, может быть, дождь.
Кишели в могилах блестящие черные мухи.
Вселенная знала свою беспощадную мощь.
Но это пустяк. Я приеду с тобою проститься.
Я не опоздал ― мы у времени оба в гостях.
А ты превратишься в золу, в дуновение, в птицу…
Но это пустяк. Расстоянье меж нами ― пустяк.
1935 (?)