Ты еще разобьешь этот ящик сосновый,
Отряхнешь этот прах с твоих ног,
Ты очнешься, начнешься сначала и снова
Будешь голоден, чист, одинок.
Нет ни изданных книг, ни любовниц, ни славы,
Ни жилья, ни кола, ни двора.
Лишь бы молодость старостью не заросла бы,
Не смолчала бы, не солгала.
Вот встает он, с тобою отчаянно схожий,
На любое заданье готов,
В гимнастерке и в брюках из чертовой кожи,
Как в начале двадцатых годов.
Вся редакция ― в кипах неправленых гранок,
Дым табачный, бессонная мгла,
А за ней ― в грозовых облаках спозаранок
Ни жилья, ни двора, ни кола.
А за ней и над ней ― во всю ширь мирозданья
Всё мгновенно, ничто не навек.
Никогда не прощай, навсегда до свиданья,
Милый друг, золотой человек!
1956
Отряхнешь этот прах с твоих ног,
Ты очнешься, начнешься сначала и снова
Будешь голоден, чист, одинок.
Нет ни изданных книг, ни любовниц, ни славы,
Ни жилья, ни кола, ни двора.
Лишь бы молодость старостью не заросла бы,
Не смолчала бы, не солгала.
Вот встает он, с тобою отчаянно схожий,
На любое заданье готов,
В гимнастерке и в брюках из чертовой кожи,
Как в начале двадцатых годов.
Вся редакция ― в кипах неправленых гранок,
Дым табачный, бессонная мгла,
А за ней ― в грозовых облаках спозаранок
Ни жилья, ни двора, ни кола.
А за ней и над ней ― во всю ширь мирозданья
Всё мгновенно, ничто не навек.
Никогда не прощай, навсегда до свиданья,
Милый друг, золотой человек!
1956
