По над-берегу, по мосту, по
всей душе, излинованной ливнем,
пробивается ветер в упор
к одичавшему за ночь заливу.
И под тучами мчат облака,
за высокие шпили цепляясь,
и открытая настежь река
шевелит, как шаманит, цепями.
По мостам, вдоль перил, о душа,
цепеней под дурной непогодой
и, как ведьма, во мне замешай
эту ночь, этот север и воду.
В этих выплесках женственность та,
что еще доведет до убийства
и в печальном граале балтийском
вдруг откроется, как пустота.
всей душе, излинованной ливнем,
пробивается ветер в упор
к одичавшему за ночь заливу.
И под тучами мчат облака,
за высокие шпили цепляясь,
и открытая настежь река
шевелит, как шаманит, цепями.
По мостам, вдоль перил, о душа,
цепеней под дурной непогодой
и, как ведьма, во мне замешай
эту ночь, этот север и воду.
В этих выплесках женственность та,
что еще доведет до убийства
и в печальном граале балтийском
вдруг откроется, как пустота.