Развязки нет, один ― конец,
а жизнь всё тычется в азы,
мой стих ворочая во мне,
как перекусанный язык.
И плащ срывается в полет,
и, отражаясь в мостовых,
вся жизнь меж пальцами течет,
а на ладони бьется стих.
Да, стих, как выкрикнутый крик,
когда река скользит в дожди,
мой стих ― не я, не мой двойник,
не тень, но всё-таки сродни.
Так вот мой стих ― не я, рывок
в конец любви, в конец реки,
как слабый звон колоколов
от ветром тронутой руки.
Так отделись, мой стих, как звон,
как эхо, выкатись на крик,
чтоб губы, став подобьем волн,
меня учили говорить.
а жизнь всё тычется в азы,
мой стих ворочая во мне,
как перекусанный язык.
И плащ срывается в полет,
и, отражаясь в мостовых,
вся жизнь меж пальцами течет,
а на ладони бьется стих.
Да, стих, как выкрикнутый крик,
когда река скользит в дожди,
мой стих ― не я, не мой двойник,
не тень, но всё-таки сродни.
Так вот мой стих ― не я, рывок
в конец любви, в конец реки,
как слабый звон колоколов
от ветром тронутой руки.
Так отделись, мой стих, как звон,
как эхо, выкатись на крик,
чтоб губы, став подобьем волн,
меня учили говорить.
