Уже в спокойном умиленье
смотрю на то, что я живу.
Пред каждой тварью на колени
я встану в мокрую траву.
Я эту ночь продлю стихами,
что врут, как ночью соловей.
Есть благость в музыке, в дыханье,
в печали, в милости Твоей.
Мне все доступны наслажденья,
коль всё, что есть вокруг, ― они.
Высоким бессловесным пеньем
приходят, возвращаясь, дни.
смотрю на то, что я живу.
Пред каждой тварью на колени
я встану в мокрую траву.
Я эту ночь продлю стихами,
что врут, как ночью соловей.
Есть благость в музыке, в дыханье,
в печали, в милости Твоей.
Мне все доступны наслажденья,
коль всё, что есть вокруг, ― они.
Высоким бессловесным пеньем
приходят, возвращаясь, дни.
