В пустых строениях апреля
мне воздух повторит тебя
одной тоской оцепененья,
которой север весь объят.
Как дым, березовые рощи ―
собранье птиц, и гнезд, и снег,
и поезда, виясь, как росчерк,
в полях распишутся за всех,
которым этой ранью сонной,
снег пережив, платить тоской
за свет обугленных газонов
над темно-пасмурной рекой.
Я среди них. Деревья сада
заполнил воздух. Птицы спят.
И куст мерещится засадой,
и звезд кусты, и снова ― сад.
И снова за толпой теряясь,
как пробиваясь сквозь кусты,
нездешней горечью окраин
пугают сестры-близнецы.
И сад под куполом апреля,
тебя в деревьях повторив,
гнетет покоем запустенья
и душной ночью нелюбви.
мне воздух повторит тебя
одной тоской оцепененья,
которой север весь объят.
Как дым, березовые рощи ―
собранье птиц, и гнезд, и снег,
и поезда, виясь, как росчерк,
в полях распишутся за всех,
которым этой ранью сонной,
снег пережив, платить тоской
за свет обугленных газонов
над темно-пасмурной рекой.
Я среди них. Деревья сада
заполнил воздух. Птицы спят.
И куст мерещится засадой,
и звезд кусты, и снова ― сад.
И снова за толпой теряясь,
как пробиваясь сквозь кусты,
нездешней горечью окраин
пугают сестры-близнецы.
И сад под куполом апреля,
тебя в деревьях повторив,
гнетет покоем запустенья
и душной ночью нелюбви.