Всё стоять на пути одиноко, как столб,
только видеть одно ― голубиный костел,
в полинялых садах, в узких щелях лощин
голубые расправив, как крылья, плащи,
промелькнут стаи рыб в новолуние бед,
осветив облака, словно мысль о тебе.
За холмами дорог, где изгиб крутолоб,
мимо сгорбленных изб появляется Бог.
Разрастается ночь, над тобой высоко
поднимается свет из прибрежных осок.
Каждый лист, словно рыбка, дрожит золотой,
это крыльями жизнь поднялась за тобой.
Между разных костров ― всё одна темнота,
о, как тянет крыло, но не смей улетать!
Обгоняя себя, ты, как платье с плеча,
соскользнешь по траве, продолжая кричать.
Так не смей улетать в новолуние бед,
слышишь, сосны шумят, словно мысль о тебе.
только видеть одно ― голубиный костел,
в полинялых садах, в узких щелях лощин
голубые расправив, как крылья, плащи,
промелькнут стаи рыб в новолуние бед,
осветив облака, словно мысль о тебе.
За холмами дорог, где изгиб крутолоб,
мимо сгорбленных изб появляется Бог.
Разрастается ночь, над тобой высоко
поднимается свет из прибрежных осок.
Каждый лист, словно рыбка, дрожит золотой,
это крыльями жизнь поднялась за тобой.
Между разных костров ― всё одна темнота,
о, как тянет крыло, но не смей улетать!
Обгоняя себя, ты, как платье с плеча,
соскользнешь по траве, продолжая кричать.
Так не смей улетать в новолуние бед,
слышишь, сосны шумят, словно мысль о тебе.