7
Где же жизнь,
где же ветер века,
обжигавший глаз мой?
Он утих.
Он увяз, калека,
в болотах под Вязьмой!
Знаю я:
мы долгов не платим
и платить не будем,
но под этим истлевшим платьем
как пройти мне к людям?
Как мне вырастить жизнь иную
сквозь зазывы лавок,
если рядышком―
вход в пивную
от меня направо?
Как я стану твоим поэтом,
коммунизма племя,
если крашено―
рыжим цветом,
а не красным,―
время?!
Где же жизнь,
где же ветер века,
обжигавший глаз мой?
Он утих.
Он увяз, калека,
в болотах под Вязьмой!
Знаю я:
мы долгов не платим
и платить не будем,
но под этим истлевшим платьем
как пройти мне к людям?
Как мне вырастить жизнь иную
сквозь зазывы лавок,
если рядышком―
вход в пивную
от меня направо?
Как я стану твоим поэтом,
коммунизма племя,
если крашено―
рыжим цветом,
а не красным,―
время?!