Горькой обидой
меня не клейми.
Земля из-под ног
уплывала, скользя.
Я пробивался к тебе,
но ― пойми,
я прорывался к тебе,
но ― нельзя!
Я столько и так
про тебя писал,
что, если были бы небеса,
они бы услышали
мой призыв,
они бы сошли к нам
на низы!
Но нет у небес
ни ушей, ни глаз,
не видят они
и не слышат нас.
меня не клейми.
Земля из-под ног
уплывала, скользя.
Я пробивался к тебе,
но ― пойми,
я прорывался к тебе,
но ― нельзя!
Я столько и так
про тебя писал,
что, если были бы небеса,
они бы услышали
мой призыв,
они бы сошли к нам
на низы!
Но нет у небес
ни ушей, ни глаз,
не видят они
и не слышат нас.