Кто по тебе не горевал,
Ахча-Куйминский перевал?
Здесь каждый взор―
суров и строг:
здесь цвет коммуны в землю лег.
Он черные пески твои,
пустыня,
кровью напоил.
И не стереть с лица румян
и в землю в страхе не зарыться
тому,
кем предан Шаумян,
тому,
кем предан Джапаридзе,
кто затаился,
кто молчал,
кто вас обрек
на мрак и гибель,
кто у тупого палача
из рук оружие не выбил;
тому, кто знал,
что в этой тьме,
что в этой ночи
может крыться,
кто в это время
мог и смел
с английской миссией мириться!
Вам нет имен!
Вам нет имен!
И нет для вас рукопожатья.
Ваш общий список заклеймен
брезгливым словом:
«Соглашатель!»
Но не стереть с лица румян
и от проклятия не скрыться
тому,
кем предан Шаумян,
тому,
кем предан Джапаридзе.
Ахча-Куйминский перевал?
Здесь каждый взор―
суров и строг:
здесь цвет коммуны в землю лег.
Он черные пески твои,
пустыня,
кровью напоил.
И не стереть с лица румян
и в землю в страхе не зарыться
тому,
кем предан Шаумян,
тому,
кем предан Джапаридзе,
кто затаился,
кто молчал,
кто вас обрек
на мрак и гибель,
кто у тупого палача
из рук оружие не выбил;
тому, кто знал,
что в этой тьме,
что в этой ночи
может крыться,
кто в это время
мог и смел
с английской миссией мириться!
Вам нет имен!
Вам нет имен!
И нет для вас рукопожатья.
Ваш общий список заклеймен
брезгливым словом:
«Соглашатель!»
Но не стереть с лица румян
и от проклятия не скрыться
тому,
кем предан Шаумян,
тому,
кем предан Джапаридзе.