Октября
кровавые знамена,
Пулями
прошитые насквозь,
разве вспомнишь
всех вас
поименно,
отстоявших
зори над Москвой?!
Разве перечтешь вас,
легших в славе,
разве соберешь
в одном лице,
танками
растоптанные навек,
взятые
мортирой на прицел?!
Расстилаясь
к северу и к югу,
в хмурый вечер,
в. смерзшуюся рань,
прорывала
смерть,
и мрак,
и вьюгу ―
сердца человеческого ткань.
Пели пули,
били пулеметы,
Ветер
упирал ладони в грудь,
век,
казалось,
от тупой ломоты
взгляду
и костям
не отдохнуть.
Дни и вещи
плыли и кружились,
всё неслось вокруг,
как мрак и бред,
но,
растягивая сухожилья,
вы сдержали
мир на Октябре!
Он взмывал
над вами
лесней вольной,
неба молодого голубей,
он вставал за вами,
облик Смольный, ―
вами взятой воли колыбель.
В злую глушь,
в таежные селенья,
с вышки
Октября
сторожевой
подавал
свой свежий голос
Ленин,
всем понятный,
четкий
и живой.
И опять,
наежившись штыками,
Напрягая
сумрачный зрачок,
в тыл врагу
вздымался
каждый камень
каждый
сердца бившийся клочок.
И на каждом
лесовом завале,
Обрывая
трубки у гранат,
вновь и вновь
они голосовали
за тебя,
свободная страна!
Это их
суровые колонны
нынче вышли
на сплошной парад,
это ихней
кровью раскаленной
пышет бантов
красная кора.
Это им,
о прошлом не жалея,
птицей в сердце
бился мир иной,
им,
кто лег
окружьем Мавзолея ―
новою кремлевскою стеной!
Октября
кровавые знамена,
Пулями
прошитые насквозь,
разве вспомнишь
всех вас
поименно,
отстоявших
зори над Москвой?!
1925
кровавые знамена,
Пулями
прошитые насквозь,
разве вспомнишь
всех вас
поименно,
отстоявших
зори над Москвой?!
Разве перечтешь вас,
легших в славе,
разве соберешь
в одном лице,
танками
растоптанные навек,
взятые
мортирой на прицел?!
Расстилаясь
к северу и к югу,
в хмурый вечер,
в. смерзшуюся рань,
прорывала
смерть,
и мрак,
и вьюгу ―
сердца человеческого ткань.
Пели пули,
били пулеметы,
Ветер
упирал ладони в грудь,
век,
казалось,
от тупой ломоты
взгляду
и костям
не отдохнуть.
Дни и вещи
плыли и кружились,
всё неслось вокруг,
как мрак и бред,
но,
растягивая сухожилья,
вы сдержали
мир на Октябре!
Он взмывал
над вами
лесней вольной,
неба молодого голубей,
он вставал за вами,
облик Смольный, ―
вами взятой воли колыбель.
В злую глушь,
в таежные селенья,
с вышки
Октября
сторожевой
подавал
свой свежий голос
Ленин,
всем понятный,
четкий
и живой.
И опять,
наежившись штыками,
Напрягая
сумрачный зрачок,
в тыл врагу
вздымался
каждый камень
каждый
сердца бившийся клочок.
И на каждом
лесовом завале,
Обрывая
трубки у гранат,
вновь и вновь
они голосовали
за тебя,
свободная страна!
Это их
суровые колонны
нынче вышли
на сплошной парад,
это ихней
кровью раскаленной
пышет бантов
красная кора.
Это им,
о прошлом не жалея,
птицей в сердце
бился мир иной,
им,
кто лег
окружьем Мавзолея ―
новою кремлевскою стеной!
Октября
кровавые знамена,
Пулями
прошитые насквозь,
разве вспомнишь
всех вас
поименно,
отстоявших
зори над Москвой?!
1925
