Асеев Н. Н.
Поэма («Стоящие возле,/ идущие рядо…»)

Стоящие возле,
       идущие рядом

Плечом
   к моему плечу,

сносимые этим
      огромным снарядом,

с которым и я лечу!
Давайте отметим
       и местность и скорость

среди ледяных широт,
и общую горечь,
       и общую корысть,

и общий порыв вперед.
Пора,
  разложивши по полкам вещи,

взглянуть в пролет,
         за стекло,

увидеть,
    как пенится, свищет и блещет

то время,
    что нас обтекло.

Смотрите,
    как этот крутой отрезок

нас выкрутил
      в высоту!

Следите,
    как ветер―
         и свеж и резок ―

от севера
    в тыл задул!

Ты, холод,
     сильней семилетьем
              шурши нам:

поднявшиеся на локтях,
сегодня
   мы вновь
       огибаем вершину,

названье которой―
        Октябрь!

Суровое время!
       Любимое время!

Тебе не страшна вражда.
Горой ты встаешь
        за тех из-за теми,

кто новое звал и ждал.
Ты помнишь,
     как страшно,
           мертво и тупо

бульвар грохотал листвой?!
Ты помнишь,
     как сумрачно из-за уступа

нагретый мотался ствол?!
Озлобленно-зорко
        мы брали на мушку ―

кто не был
     по-нашему рад,

и ночи не спали,
        и хлеба осьмушку

ценили в алмазный карат.
Семь лет
    провело не одну морщину,

Немало
   сломало чувств,

и юношу
   превращало в мужчину,

как поросль
     в ветвистый куст.

Семь лет
    не одни подогнуло колени.

За эти
   семь лет ―

качнуло Японию,
       умер Ленин,

Марс подходил к Земле.
Он вновь поднялся,
         Октябрем разбитый,

копейками дней звеня…
(Товарищ критик,
        не я против быта,

а быт―
   против меня!)

Но нас
   Октября приучили были ―

бои у Никитских ворот,
прильнувши
     к подножкам автомобилей,

сквозь быт
     продираться вперед.

Суровое время!
       Огромное время!

Тебе не страшна вражда.
Горой ты встаешь
        за тех из-за теми,

кто выучил твой масштаб.
Ты, холод,
     сильней семилетьем
              шурши нам:

поднявшиеся на локтях,
сегодня
   мы снова
       увидим вершину,

названье которой―
        Октябрь!


Октябрь 1924