Краматорский завод! Заглуши мою гулкую тишь.
Пережги мою боль, помоги моему неуспеху.
Я читал про тебя и светлел ― как ты стройно блестишь,
как ты гордо зеркалишься сталью от цеха по цеху.
Это странно, быть может, что я призываю тебя.
Представляю твой рост ― и мороз подирает по коже.
Только ты целиком ― увлекая, стыдя, теребя, ―
и никто из людей эту тяжесть свалить не поможет.
Говорят, ты железные можешь чеканить сердца
и огромного веса умеешь готовить детали.
Ты берешь эту прорву осеннего будня-сырца,
чтоб из домен твоих ― закаленные дни вылетали.
Вдунь мне в уши приказ. Огневою рудой отбелей,
чтоб пошла в переплав полоса эта жизни плохая,
чтоб и я, как рабочий, присев в полосе тополей,
молодел за тебя, любовался тобой, отдыхая.
Говорят, и у Круппа ― твоим уступают станки,
и у Шнейдер-Крезо ― не видали таких агрегатов.
Но и чувства бывают настолько сложны и тонки,
что освоить их сможет никто ― как сквозная бригада.
Человеческий голос негромок, хоть он на краю,
и бывает: все самые тонкие доводы ― грубы.
Краматорский завод! Вся надежда моя на твою
на могучую силу, на горны твои, и на трубы.
1934
Пережги мою боль, помоги моему неуспеху.
Я читал про тебя и светлел ― как ты стройно блестишь,
как ты гордо зеркалишься сталью от цеха по цеху.
Это странно, быть может, что я призываю тебя.
Представляю твой рост ― и мороз подирает по коже.
Только ты целиком ― увлекая, стыдя, теребя, ―
и никто из людей эту тяжесть свалить не поможет.
Говорят, ты железные можешь чеканить сердца
и огромного веса умеешь готовить детали.
Ты берешь эту прорву осеннего будня-сырца,
чтоб из домен твоих ― закаленные дни вылетали.
Вдунь мне в уши приказ. Огневою рудой отбелей,
чтоб пошла в переплав полоса эта жизни плохая,
чтоб и я, как рабочий, присев в полосе тополей,
молодел за тебя, любовался тобой, отдыхая.
Говорят, и у Круппа ― твоим уступают станки,
и у Шнейдер-Крезо ― не видали таких агрегатов.
Но и чувства бывают настолько сложны и тонки,
что освоить их сможет никто ― как сквозная бригада.
Человеческий голос негромок, хоть он на краю,
и бывает: все самые тонкие доводы ― грубы.
Краматорский завод! Вся надежда моя на твою
на могучую силу, на горны твои, и на трубы.
1934
