Три года гневалась весна,
три года грохотали пушки,
и вот ― в России не узнать
пера и голоса кукушки.
Заводы весен, песен, дней,
отрите каменные слезы:
в России ― вора голодней
земные груди гложет озимь.
Россия ― лен, Россия ― синь,
Россия ― брошенный ребенок,
Россию, сердце, возноси
руками песен забубённых.
Теперь там зори поднял май,
теперь там груды черных пашен,
теперь там ― голос подымай,
и мир другой тебе не страшен.
Теперь там мчатся ковыли,
и говор голубей развешан,
и ветер пену шевелит
восторгом взмыленных черешен.
Заводы, слушайте меня ―
готовьте пламенные косы:
в России всходят зеленя
и бредят бременем покоса!
1920
Владивосток
три года грохотали пушки,
и вот ― в России не узнать
пера и голоса кукушки.
Заводы весен, песен, дней,
отрите каменные слезы:
в России ― вора голодней
земные груди гложет озимь.
Россия ― лен, Россия ― синь,
Россия ― брошенный ребенок,
Россию, сердце, возноси
руками песен забубённых.
Теперь там зори поднял май,
теперь там груды черных пашен,
теперь там ― голос подымай,
и мир другой тебе не страшен.
Теперь там мчатся ковыли,
и говор голубей развешан,
и ветер пену шевелит
восторгом взмыленных черешен.
Заводы, слушайте меня ―
готовьте пламенные косы:
в России всходят зеленя
и бредят бременем покоса!
1920
Владивосток