У мая моего
лицо худое
и ярок рот
от песни боевой.
И грозные глаза
за льдов слюдою
у мая моего.
У мая моего
и шарф и кепка,
как паруса
над бурной мостовой.
И глянцевая куртка
блещет крепко
у мая моего.
От мая моего
не стану старше,
но выучась
походке строевой,
совью всех дней
разрозненные марши
у мая моего.
От мая моего
немейте, будни, ―
в его дыханье
ветер слоевой,
Нет праздника
свежей и светлолюдней,
чем ― мая моего.
Для мая моего
стих тих и тесен, ―
в его ли воле
говор краевой?..
Идите все
просите сил и песен,
берите все
у мая моего!
лицо худое
и ярок рот
от песни боевой.
И грозные глаза
за льдов слюдою
у мая моего.
У мая моего
и шарф и кепка,
как паруса
над бурной мостовой.
И глянцевая куртка
блещет крепко
у мая моего.
От мая моего
не стану старше,
но выучась
походке строевой,
совью всех дней
разрозненные марши
у мая моего.
От мая моего
немейте, будни, ―
в его дыханье
ветер слоевой,
Нет праздника
свежей и светлолюдней,
чем ― мая моего.
Для мая моего
стих тих и тесен, ―
в его ли воле
говор краевой?..
Идите все
просите сил и песен,
берите все
у мая моего!