В чужом краю роднёй мне стали птицы:
они, пересекая вкось стекло,
сказали мне, что ― нужно торопиться,
чтоб время не бесцельно протекло!
В далекой Праге, в боковом квартале,
прикован к койке был болезнью я;
а птицы ряд за рядом пролетали,
как старые привычные друзья.
Должно быть, все они стремились к югу:
погода стала чересчур свежа;
летели птицы, близкие друг к другу,
крыло в крыло дистанцию держа.
Но почему ж они так стали сродны?
Их цели были дивно далеки,
движенья так отчетливо свободны
земным поступкам мелким вопреки.
Пускай вовсю враги мои судачат,
что недоступен мне большой полет, ―
я не привыкну к мудрости сидячей
среди куличьих, праведных болот.
1959 ― 1960
они, пересекая вкось стекло,
сказали мне, что ― нужно торопиться,
чтоб время не бесцельно протекло!
В далекой Праге, в боковом квартале,
прикован к койке был болезнью я;
а птицы ряд за рядом пролетали,
как старые привычные друзья.
Должно быть, все они стремились к югу:
погода стала чересчур свежа;
летели птицы, близкие друг к другу,
крыло в крыло дистанцию держа.
Но почему ж они так стали сродны?
Их цели были дивно далеки,
движенья так отчетливо свободны
земным поступкам мелким вопреки.
Пускай вовсю враги мои судачат,
что недоступен мне большой полет, ―
я не привыкну к мудрости сидячей
среди куличьих, праведных болот.
1959 ― 1960