Жарко городу этим летом,
душно городу этим годом.
Так набродишься перегретым,
что ведешь себя теплоходом!
Тротуары будто из воска…
Остановишься у киоска.
«Без сиропа или с сиропом?»
― «Без сиропа», ― налить торопим.
Но в секунду ― хоть пей стократно ―
все выпаривается обратно,
губы сохнут, и сердце вянет,
начинает мутиться разум.
Хорошо теперь в океане
быть дельфином иль водолазом!
От великой от этой суши
усыхают тела и души.
Даже ждешь холодного взгляда ―
хоть какая-нибудь да прохлада!
Словно в лавовую влит оправу,
словно в выплавке Бессемера,
плавит солнце людскую лаву,
зной слоист и тяжел без меры.
Мне б хотелось стихов прохладой
остудить этот зной заклятый:
для людей ведь, как и для растений,
нужен свет, но нужны ж и тени!
1952
душно городу этим годом.
Так набродишься перегретым,
что ведешь себя теплоходом!
Тротуары будто из воска…
Остановишься у киоска.
«Без сиропа или с сиропом?»
― «Без сиропа», ― налить торопим.
Но в секунду ― хоть пей стократно ―
все выпаривается обратно,
губы сохнут, и сердце вянет,
начинает мутиться разум.
Хорошо теперь в океане
быть дельфином иль водолазом!
От великой от этой суши
усыхают тела и души.
Даже ждешь холодного взгляда ―
хоть какая-нибудь да прохлада!
Словно в лавовую влит оправу,
словно в выплавке Бессемера,
плавит солнце людскую лаву,
зной слоист и тяжел без меры.
Мне б хотелось стихов прохладой
остудить этот зной заклятый:
для людей ведь, как и для растений,
нужен свет, но нужны ж и тени!
1952
