
Когда пойдет вода,
Космата и мутна,
Три тысячи дворов
Враз захлестнет она…
Потонут ночь и день,
Деревья и поля,
Травой повитая
Мужицкая земля.
Три тысячи дворов,
Три тысячи дворов
Покроет водяной
Сияющий покров.
Петух не закричит,
Не скатится звезда,
Когда пойдет на штурм
Великая вода.
И вербы задрожат
И кланяться начнут,
И юные струи
Заборы разнесут.
Мандривка под водой,
Всплывают Кайдаки.
Где хаты с вишнями?
Где барвинков цветник?
И дождь не упадет,
Не налетит туман,
Когда из деревень
Уйдет толпа селян.
Лишь лошади заржут,
Коровы заревут,
Когда в последний раз
Покинут свой уют.
Размыты берега…
Гудит огромный плес…
И сожалений нет…
И не почуешь слез…
Селянский утлый скарб
Погружен на возы…
Волы мычат в ярме,
Колес протяжен зык…
Всё выше на гору―
Там не возьмет вода.
Там крыши как огонь,
Там окна как звезда.
Постелена кровать,
Дубовый стол широк,
Дверь нараспашку там,
И не висит замок.
Три тысячи дворов―
Вам надо умереть!
И сожалений нет!
Нет слез!
Все будут петь…
Космата и мутна,
Три тысячи дворов
Враз захлестнет она…
Потонут ночь и день,
Деревья и поля,
Травой повитая
Мужицкая земля.
Три тысячи дворов,
Три тысячи дворов
Покроет водяной
Сияющий покров.
Петух не закричит,
Не скатится звезда,
Когда пойдет на штурм
Великая вода.
И вербы задрожат
И кланяться начнут,
И юные струи
Заборы разнесут.
Мандривка под водой,
Всплывают Кайдаки.
Где хаты с вишнями?
Где барвинков цветник?
И дождь не упадет,
Не налетит туман,
Когда из деревень
Уйдет толпа селян.
Лишь лошади заржут,
Коровы заревут,
Когда в последний раз
Покинут свой уют.
Размыты берега…
Гудит огромный плес…
И сожалений нет…
И не почуешь слез…
Селянский утлый скарб
Погружен на возы…
Волы мычат в ярме,
Колес протяжен зык…
Всё выше на гору―
Там не возьмет вода.
Там крыши как огонь,
Там окна как звезда.
Постелена кровать,
Дубовый стол широк,
Дверь нараспашку там,
И не висит замок.
Три тысячи дворов―
Вам надо умереть!
И сожалений нет!
Нет слез!
Все будут петь…