Эрос еловый разводит сырость во мраке,
светятся шишки в овраге.
Птицы молчат и заняты чем ― непонятно.
Сладенько пахнут опята.
Девочки-елочки грубо мечтают о сексе,
сон они видят все вместе:
к ним поспешает лошадка, везущая дровеньки,
в дровеньках дядька с топориком.
Всякое слово, колoм забитое в воздух,
перекрывает доступ
к тайне пугливой, трепещущей от волненья
в самом устье явленья.
Птицы знают, когда молчать, когда вякать,
а человек свой лапоть
сдуру разинуть готов в любую минуту ―
только б не длить немoту.
Вот и суется в глаза нахальное слово,
вбитое в воздух еловый,
ржет, как лошадка, и заслоняет собою
запах стыдливой хвои.
август 2009, Кратово