европейская»)
Вот я, Господи, тут в уголке.
А позови ― пойду налегке:
улицей, полем, лугом, мостом. ―
Сяду на горке, мигая костром.
Все прихожане, внимая псалмам,
душу утешат, а после ― в шалман.
Глянут ― и я тут как тут в уголке…
Хлеб у меня и лук в узелке.
Лугом, тропинкой, оврагом, горой,
в полдень укроюсь в чаще сырой.
Носится лай по окрестным холмам,
вторя воскресным колоколам.
Это пастух, напевая псалом,
вышел на поиск с веселым псом. ―
Пес подбежит, виляя хвостом…
― Тише, братишка, я здесь, в уголке.
Пояс пеньковый и посох в руке.
Прочь побреду, оправданья шепча.
Рядом веревочка ручья ―
с горки под горку, виляя, бегом.
Омут чернеет под старым пеньком,
кружится тихо вода в уголке.
― Здесь я, Господи. ― Крест в кулаке.
Пояс, и посох, и хлеб, и лучок
с пеньем псалма побросал в ручеек.
Это – журчанье или Твой зов?
Или на хуторе тявканье псов?
Или креста железного гнет? ―
длинную шею веревочка трет.
Здесь я, иду, ― совсем налегке ―
вот и следы мои в мокром песке.
июль 1983
Вот я, Господи, тут в уголке.
А позови ― пойду налегке:
улицей, полем, лугом, мостом. ―
Сяду на горке, мигая костром.
Все прихожане, внимая псалмам,
душу утешат, а после ― в шалман.
Глянут ― и я тут как тут в уголке…
Хлеб у меня и лук в узелке.
Лугом, тропинкой, оврагом, горой,
в полдень укроюсь в чаще сырой.
Носится лай по окрестным холмам,
вторя воскресным колоколам.
Это пастух, напевая псалом,
вышел на поиск с веселым псом. ―
Пес подбежит, виляя хвостом…
― Тише, братишка, я здесь, в уголке.
Пояс пеньковый и посох в руке.
Прочь побреду, оправданья шепча.
Рядом веревочка ручья ―
с горки под горку, виляя, бегом.
Омут чернеет под старым пеньком,
кружится тихо вода в уголке.
― Здесь я, Господи. ― Крест в кулаке.
Пояс, и посох, и хлеб, и лучок
с пеньем псалма побросал в ручеек.
Это – журчанье или Твой зов?
Или на хуторе тявканье псов?
Или креста железного гнет? ―
длинную шею веревочка трет.
Здесь я, иду, ― совсем налегке ―
вот и следы мои в мокром песке.
июль 1983
