Игорь был зол, энергичен, честен.
Мне возразить ему было нечем.
Встал и включил телевизор.
Он за дровами пошел к сараю.
Я, чтобы обезвредить заразу,
быстро все перемыслил.
Что ж получается? ― Стой и веруй.
Сам будешь правый, поскольку первый.
Примулы в полдень весенний
с самоуверенностью автоматов
лезут из грядок ― и им непонятно
всякое недоуменье.
Сад весь в чаду, проталины сохнут.
Скоро на яблонях почки лопнут. ―
Мало, что ли, банальностей?
Нет, не собьешь меня с мысли робкой,
не соблазнишь, безупречной логикой
превозносясь над тайной сей.
Буду стоять, не зная, как бы мне
жить ― не то в вездесущем вакуме
ветвясь, не то увядая.
Так среди бодрых и наглых растений
буду принципиально растерян,
вечно недоумевая.
Игорь-то прям, энергичен, честен.
Мне ему и возразить-то нечем.
Вот он вошел, дверь ногой толкнув.
Бросил дрова, нащепал лучинки,
сунул в печку и спичкой чиркнул. ―
Но и огонь так же глуп.
февраль 2000
Мне возразить ему было нечем.
Встал и включил телевизор.
Он за дровами пошел к сараю.
Я, чтобы обезвредить заразу,
быстро все перемыслил.
Что ж получается? ― Стой и веруй.
Сам будешь правый, поскольку первый.
Примулы в полдень весенний
с самоуверенностью автоматов
лезут из грядок ― и им непонятно
всякое недоуменье.
Сад весь в чаду, проталины сохнут.
Скоро на яблонях почки лопнут. ―
Мало, что ли, банальностей?
Нет, не собьешь меня с мысли робкой,
не соблазнишь, безупречной логикой
превозносясь над тайной сей.
Буду стоять, не зная, как бы мне
жить ― не то в вездесущем вакуме
ветвясь, не то увядая.
Так среди бодрых и наглых растений
буду принципиально растерян,
вечно недоумевая.
Игорь-то прям, энергичен, честен.
Мне ему и возразить-то нечем.
Вот он вошел, дверь ногой толкнув.
Бросил дрова, нащепал лучинки,
сунул в печку и спичкой чиркнул. ―
Но и огонь так же глуп.
февраль 2000
