Мороз высокий в улице дыханье перешиб.
В подслеповатых домиках темно ― и кто там жив? ―
Но, сыпля искрами, звенит в окошках толстый лед,
когда графиня Носова по Фрязину идет.
Поблескивает, вздрагивая в такт ее ноге,
сережкой фряжскою снежинка на воротнике.
И поступь плоская ― не рабская, и не скользит
и не оступится в сугроб и взгляда не скосит,
когда, по звону опознав ее издалека,
окликнут от прикуриваемого огонька
и кинут рассыпающийся налету снежок… ―
Лишь я, нездешний, буду этой фрязыне дружок.
январь 1985