Над белесым востоком
день последний Христов ―
наливается соком,
как весенний росток. ―
Слаб ― и кроток ― и хрупок ―
и мешает ему
моей плоти обрубок,
запеленатый в тьму, ―
словно свиток и сверток.
Но упорством меня
он поднимет из мертвых
и поставит стоймя.
Смерти длинную тряпку
размотает ― и мне
станет голо и зябко.
И увижу во мгле
вниз сошедшее небо ―
луг, седой от росы,
предназначенный бегу
ног счастливых, босых.
май 1977
день последний Христов ―
наливается соком,
как весенний росток. ―
Слаб ― и кроток ― и хрупок ―
и мешает ему
моей плоти обрубок,
запеленатый в тьму, ―
словно свиток и сверток.
Но упорством меня
он поднимет из мертвых
и поставит стоймя.
Смерти длинную тряпку
размотает ― и мне
станет голо и зябко.
И увижу во мгле
вниз сошедшее небо ―
луг, седой от росы,
предназначенный бегу
ног счастливых, босых.
май 1977
