Я был так бледен, что рассвет мне был не виден.
Внутри меня происходил какой-то ливень.
Да и снаружи
повсюду лужи,
и даже шахматы намокли на столе.
Придя из сада, Вы с досадою спросили:
«Зачем, мон шер, вы наблевали в монплезире?» ―
― Ну, я немного…
Да что такого?
Зато я скромно вел себя в монастыре.
Я был так скромен, что ко мне был благосклонен
отец наместник ― и беседы удостоил.
Он лечит души
от лютой стужи,
и даже шахматы растаяли во мне.
А Вы приходите из сада на рассвете,
где под дождем катались на велосипеде,
и мне укоры ―
опять уколы ―
всё повторяется, как в бесконечном сне!
Я выпил, да, но из реальности не выпал.
Я должен сделать наконец какой-то выбор.
Моя свобода
на все готова,
и даже шахматы не властны надо мной.
Я не заложник дальнобойных комбинаций
и безнадежных добровольных облигаций.
Спасая душу,
я все разрушу,
и Вы всю жизнь останетесь тому виной.
Сегодня пятница, и я еще не спятил.
Я кое-что от Вас определенно спрятал.
Моя погода
на всё похожа:
сегодня пятница шестое февраля.
Упругий снег. Мороз и солнце. День последний.
И даже шахматы стреляют, как поленья
в моем камине,
и нам отныне
придётся снова жить, короче говоря.
сентябрь 2001