Люди добрые, вы большущие,
Сапоги у вас все с подошвами.
Ах, дожди, дожди, сверху льющие,
Чтоб ушли огни, стали прошлые!
Посудите же! Я Лесуночка.
Инструментик мой ― балалаечка.
У меня своя в мыслях луночка,
Я в глухом лесу многознаечка.
Знаю цвет любви и разрыв-траву,
Знаю смехами литься звонкими,
Землянику жду, костянику рву,
Убираю лес я опенками.
Сею гнездами я вам рыжики,
Крашу листья я желто-красные.
Ноют зяблики, плачут чижики,
Мне в глаза взглянув распрекрасные.
Но зима грозит, снаряжается,
Словно волк идет к нам от севера,
Так вот в разуме все мешается.
Где поля мои с духом клевера!
Из конца в конец лишь отавами
Ветер тешится вслед за косами.
И крикливыми вдаль оравами
Журавли летят долгоносые.
Утром ― зимники, росы сильные,
И во все Мороз дунул стороны.
Где вы, цветики? Спят умильные.
Только каркают сверху вороны!
1914?
Сапоги у вас все с подошвами.
Ах, дожди, дожди, сверху льющие,
Чтоб ушли огни, стали прошлые!
Посудите же! Я Лесуночка.
Инструментик мой ― балалаечка.
У меня своя в мыслях луночка,
Я в глухом лесу многознаечка.
Знаю цвет любви и разрыв-траву,
Знаю смехами литься звонкими,
Землянику жду, костянику рву,
Убираю лес я опенками.
Сею гнездами я вам рыжики,
Крашу листья я желто-красные.
Ноют зяблики, плачут чижики,
Мне в глаза взглянув распрекрасные.
Но зима грозит, снаряжается,
Словно волк идет к нам от севера,
Так вот в разуме все мешается.
Где поля мои с духом клевера!
Из конца в конец лишь отавами
Ветер тешится вслед за косами.
И крикливыми вдаль оравами
Журавли летят долгоносые.
Утром ― зимники, росы сильные,
И во все Мороз дунул стороны.
Где вы, цветики? Спят умильные.
Только каркают сверху вороны!
1914?