Бальмонт К. Д.
Северный венец

Только мы, северяне, сполна постигаем природу
В полнозвучье всех красок, и звуков, и разностей сил,
И когда приближаемся к нашему Новому году,
Нам в морозную ночь загораются сонмы кадил.
Только мы усмотрели, что все совершается в мире
Совершенством разбега в раздельности линий креста,
Лишь у нас перемены ― в своем нерушимом ― четыре,
Всеобъемная ширь, четырех тайнодейств полнота.
Не дождит нам зима, как у тех, что и осень и лето
Не сумеют сполна отличить от зимы и весны.
Наша белая быль в драгоценные камни одета,
Наши святки ― душа, наша тишь ― неземной глубины.
О, священная смерть в безупречном ― чистейшей одежды,
Ты являешь нам лик беспредельно-суровой зимы,
Научая нас знать, что, когда замыкаются вежды,
Воскресение ждет, ― что пасхальны и вербы и мы.
Только Север узнал, как в душе полнозначна примета,
И предпервую весть приближенья весенних огней
Нам чирикнет снегирь, ― красногрудый, поманит он лето,
Мы расслышим весну ― в измененных полозьях саней.
Переведались дни ― через оттепель ― с новым морозом,
Зачернелась земля, глухариный окончился ток,
И проломленный наст ― это мост к подступающим грозам,
В полюбивших сердцах разливается алый восток.
Развернись, разбежись, расшумись, полноводная сила,
Воля Волги, Оки и пропетого югом Днепра,
Сколько звезд ― столько птиц, и бескрайно колдует бродило.
По лугам, по лесам, по степям ― огневая игра.
Насладись, ощутив, как сверкают зарницы в рассудке,
Захмелевшая кровь провещает свой сказ наизусть,
И вздохни близ купав, и довей тишину к незабудке,
И с кукушкой расслышь, как в блаженство вливается грусть.
Досказалась весна. Распалилась иная истома.
Огнердеющий мак. Тайновеющий лес в забытьи.
Полноцветное празднество молнии, таинство грома,
Вся Россия ― в раскатах телеги пророка Ильи.
Вся небесная высь ― в полосе огневеющей гривы,
В перебросе копыт, в перескоке и ржанье коня.
И серебряный дождь напоил золотистые нивы,
В каждой травке ― припев; «И меня, напои и меня!»
Что красивее колоса ржи в полноте многозерни?
Что желанней душе, чем тяжелая важность снопа?
Что прекрасней, чем труд? Или песня ― его достоверней!
Лишь работой, припавши к земле, наша мысль не слепа.
И опять оттолкнись от тебя обласкавшего праха,
Посмотри, как простор углубился вблизи и вдали,
Закурчавился ветер, летит, налетает с размаха,
Улетают ― с душой ― далеко ― за моря ― журавли.
Разбросалась брусника. Развесились гроздья рябины.
Многозаревный вечер последнее пламя дожег.
Столько звезд в высоте, что, наверно, там в небе ― смотрины.
Новый выглянул серп. Завтра ― первый перистый снежок.

Вандея

1925. Осень