ПИСЬМО
I
Вся явь земли живому Богу
И звездной Вечности цветет…
Час, обреченный на тревогу,
И миг, что тишь забвенья пьет,
Раскрыты тайною одною…
Вскипев нежданною волною,
Восторг и боль, вражда, любовь
Поют в крови и молкнут вновь…
Восторг ― на миг, и скорбь ― на годы!
Сиротство сердца в смене лет,
Упорный сев и чахлый цвет, ―
Вот неизбывный чин природы,
Где беглый час ведет в века
Неутомимая тоска!
II
Здесь все тоскующее знанье,
Что я собрал на нивах дней,
Влачась, один, стезей изгнанья,
Средь снов, обманов и теней…
Но я приемлю жизнь без пени
И, славя трепет всех мгновений,
Их скудный дар в груди храню
И, зная слезы, верю дню…
И уповаю непреложно,
Что, как суровый час ни глух,
К пыланью зорь восходит дух,
И песня радости возможна,
Хоть мне средь всех псалмов милей
Призыв бездомных журавлей!
III
Есть в этом зове весть живая
Всему, что здесь, в слезах, в пыли
Под ношей жизни изнывая,
Не знает торжества земли!
Вот почему в осеннем поле
Грудь разрешается от боли
И реет дух ― из мира лжи ―
За неземные рубежи…
И пусть напевный плач вечерний
Прольет на трудный путь людской
Свет умиленья и покой,
Что в мире праха, мире терний
Раздумье скорбного чела
Цветами юность обвила,
IV
Но полно мудрствовать лукаво…
У жизни много светлых чаш,
Где слита вся земная слава,
И наше утро, полдень наш,
Как знойный вихрь, взрываясь, рея,
Лелеет нас, не вечерея.
Пылает время, жизнь пестра,
И в звездных искрах дым костра,
Где мчит забвенье хороводы,
И миг, что шумная волна
У скал морских, не зная сна,
Поет молитвенные оды,
Как я, бездомный пилигрим,
Как я, наперсник снов людских,
Молюсь ― пою у ног твоих.