Барков И. С.
Катий

Откуда, Катий, ты? куда? мне не досужно;
Доводы приложить уставам новым нужно,
Против которых бы Сократ и Пифагор,
И тщетно бы Платон вступить дерзнули в спор.
Винюсь, что я спросил не в пору и не к стати,
Но снесть вину прошу великодушно, Катий!
Когда же пало что в забвение теперь,
Ты вскоре приведешь на память то, поверь,
Природный ли сей дар в тебе, иль плод ученья,
Но в том ты и другом достоин удивленья.
И подлинно одно то в мыслях я имел,
Как должно наблюдать исправно, в чем успел,
И помнить тонкости мне кратко изъясненны.
Ктож именно есть твой учитель просвещенный,
И Римлянин ли он, иль в нашей гость стране?
О имени его дать знать нет нужды мне,
Лишь правила тебе полезныя открою.
Которы яица суть больше долготою,
Вкусняе круглых те и скорлупой беляй,
И те, как лучшия на стол ты поставляй,
За тем что сих желток содержит плод петушей.
Капуста на полях довольствуется сушей,
И слаще, нежели растуща на грядах:
Весь груб и плох овощ на водяных местах.
Когда вечерний гость нечаянно нагрянет,
Приятней курицу ту в ужин кушать станет,
Которую велишь живую ты сварить,
И в кипяток вина Фалернского подлить.
Переменится вдруг на нежный вкус суровый.
Растущи на полях грибы весьма здоровы:
В других местах не столь надежен оных род.
Кто по обеде есть от шелковицы плод,
Который собран с древ до солнечного всхода,
Тот препроводит здрав все летне время года.
Авфидий в том весьма не право поступал,
Что с крепким мед вином Фалернским растворял;
Пей легкой мед, когда желудок тощий ноет,
За тем что лучше он гортань и грудь промоет.
От раковин простых и щавелю легко
С вином, которое привозится из Ко,
Запор перестает, заглохший нутр слабеет.
С растущею Луной вдруг раковина зреет;
Но не везде равно удачлива она:
Баянской более Лукринская вкусна,
Цирцейски устерсы в чести, ежи Мизенски,
Приятны черепы отверстые Таренски.
Не всяк же должен в том свой разум выхвалять,
Что ествы может он искусно составлять,
Кто груб в разборе их по вкусу меж собою:
Ниже довольно, чтоб высокою ценою
Стол с рыбой дорогой на площади скупить,
Когда не знает кто, чем гостю угодить,
Вкусняе что в ухе, что жареное слаще.
Умбрийский Вепрь, кой ест одни желудки чаще,
На блюде жирных мяс нелюбящих тяжел;
Лаврентский ото мхов и тростнику дебел,
От коего при том и здравие вредится.
Коз диких не всегда в садах ловить случится;
Возмогут добрые во вкусах знатоки
Есть заяцов плодом обильных передки.
Натуру рыб и птиц и точныя их лета
Я прежде всех открыл, и то моя примета.
Иные до того достигли лишь умом,
Что знают хлебенно печь новым образцом.
Но не довольно знать одно, презрев другое;
Так, как бы тщился кто, чтоб не было худое,
И чтоб изрядное не портилось вино,
Имея только то старание одно;
А о другом радеть не думал бы ни мало,
Какое масло лить в уху ему пристало.
В Шампанском через ночь отляжет муть со всем,
Которое стоять на Солнце будет днем,
И запах пропадет вредящ сухия жилы:
Теряет цельной вкус процеженно и силы.
В Суррентско кто вино Фалернски дрожжи льет,
Тот голубиным иль желтком да соберет,
За тем что ко дну он излишнее притянет.
Разслабленный от вин питух живяе станет,
Кой жареных морских съест раков пять иль шесть,
Иль Африканския улитки будет есть;
А напротив того салат внутри всплывает,
И крепкаго с питья желудка не смягчает.
Как то ни будь, однак надежней ветчина
И калбасы манят к еде вкус от вина:
Вдруг вместо сладких еств питух желает жадно,
Что ни готовится в корчмах нечистых смрадно.
Двоякой знать ухи отмену надлежит:
Из масла свежаго простая состоит,
Из цельнаго вина и соку рыб другая;
Тот раковина сок пусть даст тебе морская.
С иссеченными все травами то смешай,
И с Корическим вдруг вскипеть шафраном дай;
Венафрской маслины потом влей тут же соку.
В Пиценских яблоках Тибуртских больше проку,
За тем что красота и вкус нежняе в них.
Венузски ягоды рви для приправ одних;
Албанския живут сушеныя изрядны.
Я с яблоками их, густой сок виноградный,
И сельди, белую горчицу, серу соль
Просеяв, поставлял вкруг чистых блюд на стол;
И перьвой показал ту новую я моду.
Кто по три тысячи имеет в год расходу,
И платит за харчи ценою дорогой,
Чтоб в скудости явить достаток мог большой,
На тесном блюде рыб великих представляя;
Порочна есть тому поступка таковая.
Мерзит и делает слуга в желудке зуд,
Как сальною рукой берется за сосуд,
Которою куски хватая ест с оглядкой,
Или как подает от рук нечистых гадкой.
Велик ли можно в том убыток понести,
Чтоб скатерти обмыть и с полу сор смести,
И в доме содержать все чисто и прелестно?
Когдаж пренебрежешь сие, весьма безчестно.
Пристойноль помелом месть мраморны полы,
И Тирской пурпурой крыть грязные столы,
Забыв, что всяк тебя за то осудит прямо,
Когда ты чистоты хранить не станешь тамо,
Где меньший труд и кошт потребно потерять,
Как чтоб богатыя пирушки затевать,
Которы толстому карману не изъянны,
Премудрый Катий! путь открой к тому желанный
Для дружества и для безсмертных мне богов;
Я следовать, куда ни поведешь, готов,
Чтоб научиться мог полезной столь науки.
Хоть твердо расказал мне все, как аз да буки,
Однако не льзя мне заочно так успеть,
Как естьли бы лице и образ мог я зреть
Открывшаго тебе толикий свет ученья.
Блажен, что ты его сподоблен лицезренья,
Хотя в диковинку уже не чтешь того,
За тем что зреть тебе случилося его.
Сколь многоб щастием своим я веселился,
Когдаб не тщетно в том, чем льщу себя, трудился,
Чтоб до источников мог дальных доступить,
И воду здравую блаженной жизни пить.