Скучная встреча
Священным идучи путем, как мне обычно,
Я размышление имел в уме различно,
И крепкой думою объята мысль была.
Вдруг некто подбежав ко мне, как вихрь иль мгла,
И за руку схватив, всель жизнь ведешь щастливу?
Сказал: Которому я отвечал противу:
Благополучно так живу, как зришь теперь,
Желаю и тебе во всем успеха, верь.
Когда не отходя он от меня ни пяди,
Куда бы я ни шел, за мной тащился с зади;
Тогда я речию предускорил его,
Не хочет ли еще он от меня чего?
На то он мне сказал: Я больше не желаю,
Как знать меня прошу; ученых почитаю,
И сам на свете я ученой человек.
Дороже будешь мне ты тем, в ответ я рек.
Не нужны были мне тут все его науки,
Но всячески ища избавиться от скуки,
То шел скоряе, то оторопев стоял,
И на ухо слуге не знаю что шептал.
Меж тем я ощущал злу горесть и досаду,
И тайно сам себе я говорил в отраду:
Щастливым я тебя, Болан, считаю в том,
Что терпелив на все и скромен ты умом.
А тот о всячине болтая пустомеля,
Не к стати выхвалял то городы, то села.
Ни слова я ему не говорил в ответ;
Готов я за тобой итти, сказал мне, в след,
Хотя, как вижу, ты прочь отойти желаешь;
Я не отстану, знай; пустое затеваешь.
Скажи же мне: Куда намерен ты итить?
Тебе, рек, не почто со мною колесить:
Близ Цесаревых друг садов живет люблезный,
Не знаемый тебе, кой страждет от болезни,
И коего за Тибр я посетить иду.
Я празден, неленив, с тобою побреду.
Повесил голову я, как осел усталый,
Кой на хребте своем имеет воз не малый.
Болтливой говорить не преставал язык:
Когда я сам в себя моим разсудком вник,
То знаю, что меня ты больше поставляешь,
Как Виска меж другов, как Вария считаешь.
Ктоб больше иль скоряй меня стихи писал?
Ктоб лучше и нежняй, как я один, плясал?
Пою так, что и сам Тигелл бы удивился.
По сих словах ко мне болтливой обратился,
Имеешь ли ты мать и сродников, спросил,
Которым бы живот твой дорог был и мил?
Нет ни кого, сказал; все мною погребенны,
Один остался я в живых, они блаженны.
Губи, и поражай ножем в гортань иль в бок;
Сивиллой в младости пришел вещанный рок:
«Сего ни скорбь, ниже чахотка, ни отрава,
«Ниже подагра иль врагов рука кровава,
«Ниже какое зло другое истребит;
«Болтливой наконец незапно погубит.
«Как скоро в возраст он достигнет совершенный,
«От многоречивых да будет удаленный».
Четвертая часть дня минула в скуке сей,
Как к храму Вестину пришел со мной злодей;
По случаю ему в суде стать должно было,
А время то уже конечно наступило,
И естьли бы сего в тот час не учинил,
Тоб дело все свое в ничто он обратил.
Коль хочешь мне явить любовь твою, как другу,
То помоги, сказал, и покажи услугу.
Я говорил на то: Пусть лучше пропаду,
Неж в суд не знаючи прав гражданских пойду,
К томуж в суде стоять я сил не ощущаю,
И знаешь ты, куда теперь я поспешаю.
Чтож делать? к речи той болтливой рек в ответ,
Тебяль пустить, иль суд весь бросить за помет.
Оставь меня, прошу. Ты просишь не о деле,
И наперед пошел: Послушен пустомеле
Я принужден уж быть, и спорить не посмел.
Как Меценатом ты любим? он речь завел.
Не многих, отвечал, он в дружбу принимает,
О коих разуме и постоянстве знает.
Никто разумно столь щастливым не живал,
Как только он, на то болтливой мне сказал.
Когда бы знал меня муж по тебе толикий,
Предстатель о тебе всегдаб я был великий;
Пускай бы первенство ты в милости имел,
А я хотяб уже вторым себя почел:
Кленусь, что был бы всем ты протчим предпочтенный.
Не так, как мнишь, живем мы там, не так надменны;
Сей дом от всякаго порока чист и чужд;
Не знают в нем притворств, тревог, обманов, нужд.
Я не смотрю на то сам жадными глазами,
Когда богаче кто, когда наук лучами
Гораздо более чей разум просвещен;
Всяк собственным своим талантом есть снабден.
Великое ты мне расказываешь дело,
Болтливой рек: Поверь, сказал я, в том мне смело.
Тем больше, говорил, желаю во сто крат,
И тщиться буду, чтоб мне друг был Меценат.
Старайся лишь о том; ты честностью твоею
Возможешь овладеть несклонною душею,
И может Меценат тобой быть убежден,
Хотя сперьва к нему есть доступ загражден.
Потщусь притти в любовь я всякими трудами.
И буду задобрять рабов его дарами:
Хотяб не удалось теперь мне доступить,
Но не престану я о щастии рачить;
Не буду отлагать час к времени иному;
Встречаться стану с ним, и провождать до дому.
Ввек смертному добра на свете не видать,
Когда к чему труда не станет прилагать.
В тот час сошелся вдруг со мною Фуск Аристий,
Кой знал говоруна, мне был приятель истый.
Остановились мы; он прежде вопрошал,
Откуда и куда мне путь тогда лежал?
И я спросив его о том, щипал, мигал, жал руки,
Глазами поводил, чтоб свободил от скуки.
А он, как будто бы того не разумел,
Смеялся, и себя ко мне холодным вел.
Я огорченный быв поступкою такою,
Сказал: Не знаю что за тайну ты со мною
Недавно перед сим хотел поговорить.
Я помню, до поры то должно отложить,
Севодниж, знаешь сам, тритцату чтим субботу;
Иль презирать жидов имеешь ты охоту?
Я рек: Не следую законам никаким.
Да я, он отвечал, не прекословлю им,
И многих слабее; в сию прости мне пору,
Я время изыщу другое к разговору.
О сколь печальный сей день для меня настал?
Оставив в петле, Фуск бездельник побежал.
Соперник вдруг нашел на болтуна в то время,
И громко закричал: Куда ты, злое семя?
Ты будешь ли моим свидетелем, сказал?
Готовым быть к тому я тотчас обещал,
На суд тащил его, не медля он ни мало;
С обеих крик сторон и противленье стало;
Отвсюду множество збежалося людей;
Избавил Аполлон меня, погиб злодей.