Тот всё снесет, кто мудрого смиренья
Приял ярмо… Я всё хочу забыть.
Но есть, поверь! ― такие есть мученья…
О, если б зверем, диким зверем быть!
И мстить за то, что только нам понятно:
Тебе, чей голос был так дивно тих,
Тебе, в гордыне и в паденьи необъятной,
И мне, ― предавшему святыню чувств моих.
Приял ярмо… Я всё хочу забыть.
Но есть, поверь! ― такие есть мученья…
О, если б зверем, диким зверем быть!
И мстить за то, что только нам понятно:
Тебе, чей голос был так дивно тих,
Тебе, в гордыне и в паденьи необъятной,
И мне, ― предавшему святыню чувств моих.
