Надо мною склоняется ангел Господень,
И в меня он вставляет цветное стекло,
И мой глаз разгорается в мертвой природе
И на белом экране порхает светло.
Я смотрю на экран, на благую богиню,
На Мадонну с младенцем Христом на руках,
На колонны, на свод ослепительно синий,
И в сиянье своем забываю я мрак.
Я ― волшебный фонарь. Я лучусь, я пылаю.
Но смотри, что за тень поднялась за холстом,
Как летучая мышь зашарахалась, злая,
И как туча легла над младенцем Христом.
И исчезла игра, и померкла Мадонна,
Чей-то профиль безносый шагнул на экран,
И действительный мрак, несомненный, бездонный,
Заслонил и затмил многоцветный обман.
О, глухое сознанье материи темной!
Я мрачнею, я гасну. Сиять мне нельзя.
Треск повернутой кнопки. Я больше не помню,
Как мой луч ликовал, по экрану скользя.