Когда я умом так загадочно тронулся,
Как трогает ветер листву перед бурей,
Я стал обладателем дикого голоса ―
В нем крики и хохот и бешенство фурий.
Но голос порой становился серебряным,
Когда я касался седин материнских,
И мать проходила со мной под деревьями,
Кругом раздавались веселые писки.
Ах, все это детства и флейты и скрипочки,
Беспечного детства благие деянья…
Вот мальчик ― в траве он поднялся на цыпочки
И Господа-Бога увидел сиянье.
6 ноября 1993
Как трогает ветер листву перед бурей,
Я стал обладателем дикого голоса ―
В нем крики и хохот и бешенство фурий.
Но голос порой становился серебряным,
Когда я касался седин материнских,
И мать проходила со мной под деревьями,
Кругом раздавались веселые писки.
Ах, все это детства и флейты и скрипочки,
Беспечного детства благие деянья…
Вот мальчик ― в траве он поднялся на цыпочки
И Господа-Бога увидел сиянье.
6 ноября 1993
