Не погаснет огонь в материнском окне,
Даже если и стар ты, и сед,
Даже если ты бродишь в чужой стороне
И устал от ненастий и бед.
Не погаснет огонь, что вовек милосерд,
Что в душе твоей детской мигал…
Если даже ты стар, если даже ты сед,
Ты для матери все еще мал.
Я прощу свою горькую долю врагу
(Даже если Господь этот враг),
Чтобы снова к родительскому очагу
Возвратил меня старческий шаг.
Только в раннем младенчестве так тяжело
Я ступал по недоброй земле, ―
Мне опутало ноги вселенское зло,
Но огонь загорится во мгле.
И уйду я от смерти, уйду от погонь,
И в моих замерцает очах
Материнский огонь и отцовский огонь ―
Мой последний пресветлый очаг…
22 марта 1982
Даже если и стар ты, и сед,
Даже если ты бродишь в чужой стороне
И устал от ненастий и бед.
Не погаснет огонь, что вовек милосерд,
Что в душе твоей детской мигал…
Если даже ты стар, если даже ты сед,
Ты для матери все еще мал.
Я прощу свою горькую долю врагу
(Даже если Господь этот враг),
Чтобы снова к родительскому очагу
Возвратил меня старческий шаг.
Только в раннем младенчестве так тяжело
Я ступал по недоброй земле, ―
Мне опутало ноги вселенское зло,
Но огонь загорится во мгле.
И уйду я от смерти, уйду от погонь,
И в моих замерцает очах
Материнский огонь и отцовский огонь ―
Мой последний пресветлый очаг…
22 марта 1982
